Он повернул ключ в замке своего номера, надеясь как можно скорее вернуться за рабочий стол, чтобы не видеть ничего вокруг.
Три вещи одновременно поразили его: столик для завтрака, распахнутая дверь в спальню, открывающая вид на смятую постель, и голос Лилиан.
— Доброе утро, Генри.
Она сидела в кресле, все в том же костюме, что и вчера, только без жакета и шляпки. Ее белоснежная блузка выглядела безупречно свежей. На столике красовались остатки завтрака. Лилиан со скучающим видом, в позе затянувшегося терпеливого ожидания, курила сигарету.
Пока Риарден стоял столбом, она положила ногу на ногу и уселась поудобнее, а затем спросила:
— Ты ничего не хочешь мне сказать, Генри?
Он стоял, как солдат в униформе на официальном мероприятии, где никакие эмоции попросту недопустимы.
— Говорить лучше тебе.
— Разве ты не хочешь попробовать оправдаться?
— Нет.
— Ты не собираешься попросить у меня прощения?
— Тебе не за что меня прощать. Мне нечего добавить. Ты знаешь правду. Все остальное я предоставляю тебе.
Хихикнув, она выпрямилась и потерлась лопатками о спинку кресла.
— Не ожидал, что рано или поздно тебя поймают? — спросила Лилиан. — Неужели ты думаешь, что если такой мужчина, как ты, целый год ведет монашескую жизнь, я не начну подозревать, что на это есть причина? Забавно, но твои знаменитые мозги не защитили тебя от такой простой ловушки, — она жестом указала на кровать, на столик с остатками завтрака. — Я была уверена: ночью ты сюда не вернешься. Было нетрудно и совсем не дорого узнать сегодня утром у служащего отеля, что за последний год ты не провел в этих комнатах ни одной ночи.
Он ничего не ответил.
— Человек из нержавеющей стали! — засмеялась Лилиан. — Человек, столь многого достигший, благородный, превосходящий нас всех! Она что, танцует в варьете или маникюрша в парикмахерской для миллионеров?
Он по-прежнему молчал.
— Кто она, Генри?
— Я не стану отвечать.
— Я хочу знать.