Он оборвал фразу на полуслове.
— Теперь послушайте, — сдержанно заговорил Холлоуэй, — нельзя сказать, что мистер Бойль такой уж… слабый. Это очень способный человек. Просто он потерпел несколько досадных неудач, тут от него ничего не зависело. Он вложил крупные суммы в проникнутый духом гражданственности проект для помощи слаборазвитым странам Южной Америки, и эта катастрофа с медью нанесла ему серьезный финансовый удар. Поэтому Бойлю нужно лишь дать возможность оправиться, помочь ликвидировать разрыв, оказать небольшую поддержку, и все. Нам нужно только справедливо уравнять убытки, а потом все оправятся и будут преуспевать.
— Вы уравниваете убытки уже больше ста… уже тысячу лет, — неторопливо произнес Риарден. — Неужели не видите, что дошли до конца дороги?
— Это просто теория! — рявкнул Моуч.
Риарден улыбнулся.
— Вашу практику я знаю, — негромко сказал он. — А вот вашу теорию никак не могу понять.
Он осознавал, что за кулисами этого плана крылся Оррен Бойль; понимал, что работа сложного механизма, приводимого в действие связями, угрозами, нажимом, шантажом, — механизма, напоминающего неисправную счетную машину, постоянно выдающую случайные результаты, случайно свелась к нажиму Бойля на этих людей с требованием вырвать для него эту последнюю добычу. Он понимал также, что Бойль не причина этого плана и не его основа, что Бойль лишь случайный пассажир, а не строитель адской машины, которая погубила мир, что сделал ее возможной не Бойль и никто из людей в этой комнате. Они тоже были пассажирами этой машины без водителя, дрожащими попутчиками, знающими, что их автомобиль скоро рухнет в бездну. И не нелюбовь к Бойлю и не страх перед ним заставляли их держаться такого курса и мчаться навстречу гибели. Нечто иное, некий безымянный элемент, который они знали и скрывали от себя, представляющий собой не мысль и не надежду, а нечто такое, что он определял только как взгляд, хитрый взгляд, говорящий: «Я смогу вывернуться». «Почему? — подумал Риарден. — Почему они думают, что смогут?»
— Мы не можем позволять себе теоретизировать! — воскликнул Уэсли Моуч. — Мы должны действовать!
— Что ж, в таком случае предложу вам другое решение. Почему бы вам не забрать мой завод и не покончить с этим?
Это предложение вызвало у них неподдельный ужас.
— О нет! — ахнул Моуч.
— Даже думать об этом не хотим! — воскликнул Холлоуэй.
— Мы за свободное предпринимательство! — прокричал доктор Феррис.
— Мы не хотим вредить вам! — заверил Лоусон. — Мы вам друзья, мистер Риарден. Неужели мы не можем сотрудничать? Мы ваши друзья.
В дальнем углу комнаты стоял стол с телефоном, скорее всего, те же стол и аппарат. И Риардену неожиданно показалось, что он видит человека, судорожно склонившегося над телефоном, того человека, который тогда знал то, что он, Риарден, начал теперь понимать, того человека, боровшегося с собой, чтобы отказать ему в просьбе, в какой он теперь отказывал нынешним съемщикам номера. Он видел конец той борьбы, видел измученное, поднятое к нему лицо, слышал отчаянный голос, твердо говорящий: «Мистер Риарден, клянусь… женщиной, которую люблю… что я ваш друг».
Вот этот поступок он тогда назвал изменой, вот этого человека отверг для того, чтобы служить сидевшим теперь перед ним людям. «Кто же в таком случае был изменником?» — подумал Риарден почти без чувства, без права чувствовать, ничего не сознавая, кроме некоей торжественно благоговейной ясности. Кто дал нынешним съемщикам средства на съем этого номера? Кем он пожертвовал и к чьей выгоде?
— Мистер Риарден! — простонал Лоусон. — В чем дело?
Он повернулся, увидел, что Лоусон смотрит на него со страхом, и догадался, какое выражение тот видел на его лице.
— Мы не хотим конфисковывать ваш завод! — воскликнул Моуч.
— Мы не хотим лишать вас собственности! — поддержал доктор Феррис. — Вы не понимаете нас!
ebooksa