Жертвование может быть хорошо только для тех, кому нечем жертвовать, — у кого нет ни ценностей, ни мер, ни суждений, для тех, чьи желания представляют собой неразумные прихоти, слепо возникшие и легко отбрасываемые. Для человека с моральными качествами, желания которого рождаются из разумных ценностей, жертвование есть уступка хорошего плохому, добра злу.
Кредо жертвования — это мораль для аморальных, мораль, заявляющая о собственном банкротстве признанием, что не может дать людям никакой личной заинтересованности в добродетелях или ценностях, что их души — это клоаки порочности, которой их нужно научить жертвовать. По ее собственному признанию, такая мораль бессильна научить людей добру и может лишь подвергать их постоянным наказаниям.
Вы думаете в каком-то туманном ступоре, что ваша мораль требует от вас жертвования только материальными ценностями. А что такое, по-вашему, материальные ценности? Материя имеет ценность лишь как средство удовлетворения человеческих желаний. Материя — лишь орудие человеческих ценностей. Вас просят отдавать ваши орудия, созданные вашей добродетелью, для службы чему? Тому, что вы считаете злом: для принципа, которого вы не разделяете, для личности, которую не уважаете, для достижения цели, противоположной вашей, иначе ваш дар — не жертвование.
Ваша мораль велит вам отвергнуть материальный мир и оторвать свои ценности от материи. Человек, ценностям которого не дано выражения в материальной форме, существование которого не связано с его идеалами, поступки которого противоречат его убеждениям, — это жалкий, дешевый лицемер, однако он — тот, кто следует вашей морали и отрывает свои ценности от материи. Человек, который любит одну жещину, но спит с другой, восхищается талантом одного работника, но нанимает другого, считает правым одно дело, но дает деньги на поддержку другого, обладает высоким мастерством, но тратит силы на производство дряни, отвергает материю и считает, что ценности его духа не могут быть привнесены в материальную реальность.
Вы скажете, что такие люди отвергли дух? Да, конечно. Одно не может существовать без другого. Вы представляете собой нераздельное бытие материи и сознания. Отрекитесь от сознания — станете скотом. Отрекитесь от тела — станете фикцией. Отрекитесь от материального мира — уступите его злу.
Вот это и есть цель вашей морали, вот это и есть долг, которого требует от вас ваш кодекс. Предавайтесь тому, что вас не радует, служите тому, чем не восхищаетесь, подчиняйтесь тому, что считаете злом — отдайте мир ценностям других, откажитесь, отступитесь, отрекитесь от своей личности. Ваша личность — это ваш разум: отрекитесь от него, и вы превратитесь в кусок мяса для каннибала.
Они хотят, чтобы вы отказались от своего разума, все те, кто проповедуют кредо жертвования, каковы бы ни были их фразы или мотивы, требуют ли они этого ради вашей души или вашего тела, сулят ли они вам иную жизнь на небе или полный желудок на земле. Те, кто начинает словами: «Следовать своим желаниям эгоистично, вы должны пожертвовать ими ради желаний других», — кончают: «Эгоистично придерживаться своих убеждений, вы должны пожертвовать ими ради убеждений других».
Это верно: ничто не может быть эгоистичнее независимого разума, не признающего никакого авторитета выше собственного и никакой ценности выше своего суждения об истине. Вас просят пожертвовать вашей умственной чистотой, логикой, рассудком, мерой истины, чтобы стать проституткой, мера которой — наибольшая польза для наибольшего количества людей.
Если вы внимательно исследуете свой кодекс для наставления, для ответа на вопрос: «Что есть добро?», единственный ответ, какой в нем найдете, это: «Добро других». Добро — это то, чего хотят или должны хотеть другие. «Добро других» — это волшебное заклинание, превращающее все, что угодно, в золото, заклинание, которое нужно твердить как оправдание любого действия, даже убийства всего населения целого континента. Ваша мера добродетели не предмет, не действие, не принцип, а намерение. Вам не нужно ни доказательства, ни доводов, ни успеха, вам даже не нужно действительно добиваться добра для других, вам нужно знать, что вашим мотивом было добро других, а не собственное. Вашим единственным определением добра является отрицание: добро — это «недобро» для меня.
Ваш кодекс, хвастливо заявляющий, что поддерживает вечные, абсолютные, объективные моральные ценности, презирает условные, относительные и субъективные. Он предлагает как свою версию абсолютного следующее правило морального поведения: если ты хочешь этого — это зло; если другие хотят этого — добро; если мотив твоего действия — твое благо, остановись; если мотив — благо других, все сойдет.
Как эта гибкая мораль двойных мер разрывает вас надвое, так она разрывает все человечество на два враждебных лагеря: один — это вы, другой — все остальное человечество. Вы — единственный пария, не имеющий права желать или жить. Вы — всего лишь слуга, остальные — господа, вы — единственный отдающий, остальные — получающие, вы — вечный должник, остальные — кредиторы, с которыми вам никогда не расплатиться. Вы не должны ставить под вопрос их право на ваше пожертвование или природу их желаний и потребностей; их право даровано им отрицанием, тем фактом, что они «не вы».
Для тех из вас, кто может задавать вопросы, ваш кодекс предусматривает утешительный приз и ловушку: он утверждает, что вы должны служить счастью других ради своего счастья, единственный путь достигнуть радости заключается в том, чтобы отдать ее другим, единственный путь достигнуть процветания — в том, чтобы отдать свое богатство другим, единственный путь защитить свою жизнь — в том, чтобы защищать всех, кроме себя. И если подобная процедура не принесет вам радости, это ваша вина и доказательство вашей порочности; будь вы благонравны, вы бы обрели счастье в устройстве пира для других, и достоинство — в существовании на тех крохах, которые другие могут бросить вам.
Вы, не имеющие меры самоуважения, примите эту вину и не смейте задавать вопросов. Однако вы знаете непризнанный ответ, отказываетесь признать то, что видите, какая сокрытая предпосылка движет вашим миром. Вы знаете ее не как открытое заявление, а как смутное беспокойство в душе, когда путаетесь между ложью с сознанием вины и неохотным применением на практике принципа, слишком отвратительного, чтобы называть его.
Я, не принимающий незаслуженного, ни ценностей, ни обвинений, задам те вопросы, которых вы избегаете. Почему морально служить счастью других, но не своему? Если радость — это ценность, почему морально, когда ее испытывают другие, но аморально, когда испытываете вы? Если торт — это ценность, почему, когда его едите вы, это аморальное потакание своим слабостям, но ваша моральная цель в том, чтобы его ели другие? Почему вам аморально хотеть его, а другим — морально? Почему аморально создать ценность и оставить у себя, но морально отдать ее? И если оставлять ценность у себя аморально, почему морально другим принимать ее? Если вы бескорыстны и благонравны, когда ее отдаете, разве другие не корыстны и порочны, когда ее берут? Разве добродетель представляет собой служение пороку? Разве моральная цель тех, кто благонравен, приносить себя в жертву тем, кто порочен?
Вот вам ответ, которого вы избегаете, чудовищный ответ: нет, те, кто берут, не порочны, если не заработали ту ценность, которую вы даете им. Для них не аморально принимать ее, если они не могут создать ее, заработать ее, дать вам взамен другую ценность. Для них не аморально пользоваться ею, если они не получили ее по праву.
Вот вам тайная сущность вашего кредо, вторая сторона ваших двойных мер: аморально жить своим трудом, но морально жить трудом других, аморально потреблять свой продукт, но морально потреблять продукты других, аморально зарабатывать, но морально воровать, паразиты являются моральным оправданием существования созидателей, но существование паразитов — это самоцель, порочно получать прибыль от достижений, но пристойно получать ее от чужих жертвований, порочно создавать собственное счастье, но достойно наслаждаться счастьем, полученным ценой крови других.
Ваш кодекс делит человечество на две касты и велит им жить по противоположным правилам: на тех, кто может желать всего, и тех, кто не может желать ничего, на избранных и проклятых, на едущих и везущих, на поедателей и поедаемых. Какой мерой определяется ваша каста? Какая отмычка открывает вам дверь в моральную элиту? Эта отмычка — отсутствие ценностей.
О какой бы ценности ни шла речь, отсутствие ее дает вам право предъявлять требования тем, у кого она есть. Ваша потребность дает вам право на вознаграждение. Если вы способны удовлетворить свою потребность, ваша способность лишает вас права удовлетворять ее. Однако потребность, удовлетворить которую вы не способны, дает вам право на жизни человечества.
Если вы преуспели, любой потерпевший неудачу — ваш господин. Если вы потерпели неудачу, любой преуспевший — ваш раб. Оправдана ваша неудача или нет, разумны ваши желания или нет, ваше несчастье незаслуженно или результат ваших пороков, это несчастье дает вам право на вознаграждение. Страдание, независимо от ее природы или причины, страдание как высший абсолют дает вам закладную на все существование.
Если вы избавились от страдания собственными усилиями, то не получаете морального кредита: ваш кодекс презрительно называет это корыстным поступком. Какую бы ценность вы ни хотели приобрести, будь то богатство или еда, любовь или права, если вы приобрели ее своей добродетелью, ваш кодекс не считает ее моральным приобретением: это не уступка никому, это торговля, а не милостыня; плата, а не жертвование. Заслуженное относится к эгоистичной, коммерческой сфере взаимной выгоды; только незаслуженное требует моральной сделки такого рода, которая заключается в выгоде одного ценой несчастья другого. Требовать вознаграждения за свою добродетель эгоистично и аморально; отсутствие добродетели придает вашему требованию моральное право.
ebooksa