Хранитель

Все существа расступались перед Сюзан, уступая проход по Мэйн-стрит. Она преодолевала путь через ливень, дым и непроглядную темноту. Кожа слезала лоскутами, обнажая кости. Сюзан шла, потому что оставалось одно, последнее место, в которое она хотела попасть до рассвета. Она направлялась туда, где жила в детстве. Домой.

ГЛАВА 33

Козел отпущения

«Как бы ты ни старался, ей никогда не станет лучше».

В окно ударила ветка, резко вернув из глубокой задумчивости. Где он сейчас?.. Ах да, в своей комнате. За письменным столом. Смотрит в темноту. Тяжесть во всем теле, кровь будто застыла. Каждый вдох — мучительная пытка.

Что это у него на лице?.. А, он опять плакал. Из-за чего?.. Все в порядке, верно? Да, конечно. Он ведь всегда плакал, как девчонка: когда был счастлив или поддерживая чужие слезы… Но сейчас детская истерика была неуместна! Нельзя. Так, он должен был что-то сделать… какое-то важное… это касалось семьи? Нет. Девушки… как ее зовут? Лиз… точно, они же расстались сегодня. Бобби нахмурился. А по какой причине, интересно?

Он посмотрел в окно, в двигавшуюся, как туман, темноту. Это всего лишь ночь, сказал он себе. Она всегда такая, просто я не замечал. Кажется, будто лица наблюдают за мной…

В животе заурчало, и он понял, что проголодался. Когда был ужин? Забавно, два часа ночи, а мама еще не позвала есть. А где Лиз? Опять забыл — расстались…

Бобби покачивался на стуле. Рука окончательно затекла.

«Булавки-иголки, иголки-булавки. А все эта стерва в голубом платье, которая вечно ухмыляется!»

Ветка дуба успокаивающе постукивала по стене дома. Сколько он уже сидит на этом стуле? А что там с девушкой?.. Он был в ее доме, там пахло фабричной гнилью. Нет, неправильное слово — это был запах смерти. Сейчас он вспомнил, что хотел увезти ее с собой. Оказавшись в доме Мэрли, он поверил: Сюзан жива и каким-то образом разбудила темную сторону Бедфорда…

Тогда почему он оставил Лиз там?

Снова стукнула ветка, прерывая мысль. Он моргнул. Как собака в погоне за собственным хвостом, Бобби всю ночь напролет задавал себе одни и те же вопросы, ведущие в никуда подобно ветру. Он застрял в промежутке времени, который проживал снова и снова.

Почему он сидит здесь, когда вся семья в кухне? Слушает?.. Что?

Когда Бобби вернулся вечером домой от Лиз, его уже ждали. Отец раньше приехал с работы, заросший однодневной седой щетиной.

— Бобби, поможешь мне?

Они вдвоем пошли по комнатам, проверяя, нет ли где протечки и всели окна закрыты; блокировали кухонными полотенцами проемы между дверьми и полом, убедились, что крыша в порядке. Когда они добрались до кабинета, отец указал на книжный шкаф, забитый медицинскими материалами и классикой в кожаных переплетах — Диккенс и Шекспир.

— Так, возьмешь с этой стороны, — распорядился он и вместе с Бобби оттащил шкаф в коридор, забаррикадировав им парадную дверь. — На случай если кто-то попытается войти, — объяснил он.

— А кому это нужно?

Отец посмотрел так, словно Бобби не понимал элементарных законов сознательной взрослой жизни.