Когда в Бедфорде наступал длинный сезон холодов, каждое утро приходилось по полчаса греть машину, и жители забывали, что такое тепло. Но под конец зимы воздух становился мягче, люди словно заново рождались. Это происходило не только в доме Джорджии, где ее отец и сын бесцельно шатались из комнаты в комнату, но и во всем Бедфорде. Казалось, вот-вот взорвется шар, полный временно застывшей энергии.
Джорджия хорошо знала, что нынешний дождик — всего лишь прелюдия к вечернему ливню, который заполнит Мессаланскую реку, потечет по улицам, мосту и шоссе. Так бывало каждый год, сколько она себя помнила. А через семь дней потоп закончится, мир окрасится в яркие цвета, и она будет менять у знающих людей свои зимние ботинки на пару сандалий.
Женщина посмотрела на небо. Тучи собирались довольно быстро, и дождь мог начаться скорее, чем она ожидала.
— Эй, Мэт!
— Что?
— Пора домой.
— Ну! Я хочу остаться! Можно еще хотя бы полчасика?
— Нет.
— А пятнадцать минут? Или пять? Хотя бы одну!..
— Хорошо, — сказала Джорджия, глядя на часы. — У тебя ровно одна минута.
Тогда вообще уходим, — сердито буркнул он.
Они жили в пяти кварталах к югу от Мэйн-стрит, рядом со стоянкой для жилых автоприцепов. Люди, получавшие материальную помощь от Армии Спасения, разбили здесь лагерь. У некоторых были свои животные — безобразные кошки и собаки с ободранной шерстью. Они бродили по улице, хищно озираясь по сторонам. Джорджия не притрагивалась к ним и старалась держаться подальше от этого странного места. Иногда рядом с трейлерами она замечала Сюзан Мэрли, смотревшую таким же голодным взглядом, как звери. Она снимала квартиру неподалеку, но при встрече Джорджия никогда с ней не здоровалась.
Прошлой ночью Сюзан приснилась ей. Джорджия пешком возвращалась домой по Мэйн-стрит, и вдруг тротуар превратился в вязкое месиво. Деревья почернели. Она пыталась бежать, но ноги утопали, трясина засасывала ее все глубже. Она хотела крикнуть, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Вокруг — ни души. Тут появилась Сюзан и направилась к ней, оставляя за собой кровавый след. Она держалась за раздувшийся живот, и Джорджия поняла: девушка беременна. Вот-вот родится что-то жуткое, безобразное…
От страха Джорджия проснулась. Часы показывали шесть утра, а с мрачного неба уже падали первые капли.
Ливень ударил в полную силу. Маленькие ручейки текли по лицу Мэтью, капли падали с кончика носа, но он все равно упирался.
— Подумаешь, дождик! Почему мы не остались? — скулил он, захлестывая ногой лужи.
— А вдруг бы я растаяла?
Джорджия схватила мальчика за руку, поторапливая, но сын оттолкнул ее.
— Ой, прости, забыла. Ты же теперь совсем большой.
— Ма-ам! — протянул он в ответ.