Хранитель

— Я не успеваю за твоей мыслью, — сказал Бобби, но Лиз чувствовала, что он все понимает. Догадывается, но не хочет верить. И она не осуждала его, потому что сама не могла принять такое положение вешей.

— Я хочу сказать, что с течением времени все, чем полнится Бедфорд, стало частью Сюзан. Она снится нам, потому что кошмары зарыты в ней самой. Лица, которые я видела в зеркалах, — это ОНА сама. Голоса в моем сне, жужжание — темная сторона города содержалась внутри нее. А причина, по которой Сюзан ранила, — рост силы зла. Оно получило физическое воплощение, как тот лесной монстр, который преследовал меня. А теперь Сюзан умерла, и внутри нее ничего не осталось.

— Уф… — Бобби перевел дух. — И где же они теперь?

— Ты заметил, сколько людей покинуло город за неделю?

— Лиз, это уже перебор.

— Я думаю, многие догадались, что их ждет, поэтому и уехали. — Теперь Лиз уже явно чувствовала неминуемый накат. Напряжение внутри переступало все границы, сейчас она свернется калачиком и выпустит на свободу истерическую сторону Лиз Мэрли. — Сюзан — моя сестра. Кому, как не мне, знать, что с ней происходит, почему она такая? Когда она разговаривала сама с собой — да, это было сумасшествием, но все же имело смысл! Сюзан говорила с привидениями в комнате, видела давние события или, наоборот, те, что должны были произойти. Если отец сделал что-то не так, она первая знала об этом; ей было известно все про людей, живших в доме до нас, хоть мы никогда не встречались. Если она злилась на меня, я видела ее во сне — и только в кошмарном! Меня либо кусала собака, либо Сюзан сталкивала с дерева. По утрам я твердила себе, что это лишь сон, но зачем себя обманывать? Она мстила мне таким образом. Я бы с радостью забыла, сделала вид, что ничего не произошло, но я должна тебе рассказать! Что мне еще остается? Бобби, я выросла с ней и знаю, это ОНА сделала! И все знают, иначе не смотрели бы так на меня в раздевалке и на парковке! Ты уверен, что Сюзан тебе не снилась? Может, кошмар был таким страшным, что ты предпочел его забыть?

Ее голос стал надрывным. Бобби побагровел.

— Нет, Лиз. Она. Мне. Не. Снилась.

Она погрузила пальцы в толстое ковровое покрытие.

— Бобби, мне страшно. Мне кажется… я ее чувствую внутри себя…

Он не ответил. Лиз дернула его за шнурок, но Бобби сделал двойной узел, и она не смогла развязать.

— Ты считаешь, у меня с головой не в порядке, да?

— Нет, — сказал он. — Неправда. Точнее, не так, как тебе кажется.

— В смысле?

— Что сделал с ней твой отец?

— Не помню, — соврала Лиз.

Конечно, забыть она не могла, и все эти события воскресали в памяти в самые неожиданные моменты: во время ужина с мамой, поездки с Бобби или посреди урока химии, когда все нормальные люди думают о прекрасном.

— Попытайся. Ты должна хоть что-то вспомнить.

Смотря вниз, она нервно поднимала и опускала носки, затем натянула футболку на колени. Бобби мог бы и сам легко догадаться. Как и любой в Бедфорде. Это должна была быть ты. Почему нет?

— Я не могу.