— И все же я бы рекомендовал сделать перерыв, — решился настаивать ответственный за мою «подготовку». — При постоянном воздействии нервные клетки атрофируются, что ухудшает максимально достижимый результат. Но если делать достаточные паузы между сеансами, показатели будут лучше. Я думаю, со временем мы сможем дойти до тридцати процентов, а возможно, и выше.
Старый ублюдок задумался над его словами и даже удостоил меня пристального взгляда. Затем уточнил:
— Сколько вам еще нужно времени?
— Два месяца, не меньше, — тут же ответил главный палач.
— Месяц, — коротко бросил старый гад и развернулся к выходу. — Повысьте интенсивность, если надо. Но через месяц он должен быть готов, тогда наступит наилучшее время для проведения ритуала.
— Постараемся сделать все возможное, — склонилась в поклоне тварь в белом халате, провожая хозяина. И пытки продолжились снова.
Отец погиб во время запуска опытной установки, когда мне было пятнадцать лет. На следующий же день меня забрали из леса только для того, чтобы задвинуть в самый дальний угол среди низших слуг, и забыли. Лучше бы навсегда. Но наследнику наследника, драгоценному Славию, понадобилась защита, и тут вспомнили об «ублюдке», мальчишке одной с ним крови, которого совершенно не жалко. Из него вполне можно сделать Зеркало — существо, связанное неразрывной нитью с Образом и перенимающее на себя все негативные воздействия, будь то заклятья, проклятья, яд или обычные раны. Зеркало покрывается шрамами и стигматами, сохраняя жизнь и здоровье Образа, а тот может продолжать «развлекаться» в свое удовольствие.
Донора хватит тем дольше, чем выше у него болевой порог, вот меня и обучали «ремеслу». Надели рабский ошейник, приказали самостоятельно приходить на «занятия», следить за собой… — и запретили все остальное. Бесконечно серые дни в пустой каморке, в которой ты можешь, сделав свои дела, только тупо сидеть на койке. Единственная прогулка — на пытки и обратно. И перспектива лишиться разума в погоне за долями процента… Я тогда предлагал поклясться всеми богами, что добровольно соглашусь на ритуал Зеркала, если мне дадут до него хотя бы возможность передвигаться по дому и сохранят разум. Свое обещание я не собирался выполнять. Держать слово перед тварями, которых я ненавидел всем своим существом?! Да пусть лучше демоны сожрут мою душу!
Я качнул головой. От воспоминаний и разбередившихся ран было очень тяжело, моя душа буквально клокотала от гнева. Я помнил все очень хорошо, словно это было вчера. Как бредя с очередного «занятия» я увидел перед собой портал, позвавший меня к себе. В начале я не поверил своим глазам, подумал, что это очередной розыгрыш или проверка. Слова обещаний лились нектаром в уши: власть, сила, богатство — все это казалось бредом или сном, но я был согласен даже на ад, лишь бы поломать этим тварям планы насчет меня, хоть как-то подгадить или отомстить. Шаг вперед, в манящий проход Врат, и звон ошейника, свалившегося с шеи, стали для меня символом свободы и перемен.
Свобода. Я улыбнулся, вспомнив ее пьянящий вкус, буквально сводящий с ума. Того, кто ее попробовал однажды, уже не загонишь в рабское ярмо.
Я встал, почти не заметив уз на руках и ногах, зажимы лопнули с громким треском, паутина проводов порвалась проще гнилых ниток. Фигуры в белом, повисшие целой кучей, пытались меня удержать, и я буквально разорвал их на куски, расшвыряв ошметки тел по углам. Ярость переполняла меня до краев, ненависть душила, не давая сказать ни слова, я исступленно крушил все вокруг: приборы, переплетенье проводов, пыточный стол и настенные доски с записями и диаграммами.
Я ушел тогда, уйду и сейчас! Лишь я хозяин своей судьбы, вам меня не остановить! Я иду к двери, виднеющейся впереди, с размаху распахиваю ее и утыкаюсь в своего деда, дядю и двоюродного брата, стоящих плечом к плечу. А рядом с ними порхает серая тень Проводника.
— Тени прошлого не должны мешать настоящему и создавать будущее. Ты должен был очиститься от того, что мешало тебе жить, принять и отпустить боль былого, — прошелестел бесплотный дух.
— И что же я с вами должен делать? — от гнева меня буквально трясло, ярость требовала выхода, мешая думать.
Понять их и простить, поступить, как советовали в одной дрянной книжонке, случайно купленной в какой-то лавке? Ну, уж нет, это так не работает! Зло должно быть наказано, и я не жалею ни о чем, сделанном мной. Жаль лишь, что я тогда лично не смог до них добраться. Но в сказки во всепрощение я больше не верю. Тварь, бьющая тебя, никогда не поймет твою боль, не услышит и не пожалеет, поэтому ты всегда должен быть силен и готов на каждый удар ответить ударом. Бить так, чтобы никакая гнида даже не посмела поднять на тебя руку. Надо будет — дерись, как бы ни был силен враг, бей и не жди пощады. Всё, что тебе могут сделать — это убить. Но герой умирает лишь раз, а трус — каждый день. Это моя правда.
Я бросаю яростный взгляд на Проводника, а затем с размаху бью деда по его самодовольной роже. «Как же я мечтал об этом! Представляю, как ты обалдел, когда собиратель голов передал тебе от меня привет», — безвольное тело отлетает на десяток шагов назад. «А это тебе, любимый дядя! Уверен, жизнь отца на твоих руках. А потом ты же забрал меня из леса, не дав спокойно прожить свою жизнь вдали ото всех», — тычок под ребра сжатыми вместе пальцами, разрывая печень, затем хлесткий удар ребром ладони в горло, ломая гортань и оставляя корчиться в судорогах на полу труп. «А это тебе, дорогой братец!» — привет в солнечное сплетение бросает его на землю, а затем я с силой раздавливаю его голову ногой, чувствуя, как та лопается, разлетаясь на части словно спелая дыня. «Хоть ты, по сути, меньше всех причинил мне зла, тебя я почему-то ненавидел больше всех».
Я почувствовал острую злую радость, проделав все это, и неожиданно — облегчение. Но оглянувшись назад, увидел вновь возникшие фигуры родственников, только они стали больше и сильнее. Дед, неожиданно дернувшись, увернулся от моего удара и врезал в ответ, дядя, яростно взвыв, вцепился мне в плечо, проклятый Славий вцепился в ноги, стараясь повалить меня на землю. Ну уж нет! Так просто я не сдамся!
Пнуть братца в лицо, уход в сторону, встречный удар, нырок, перекат, пробить по колену, сбить летящий кулак вниз, быстрый разворот и хлесткий удар по горлу, следом захват на встречном ударе. Добить и быстрый отход. И новая тварь возникает на прежнем месте, только выше и сильнее. У меня уже больше нет времени атаковать, я едва успеваю защищаться. С каждой смертью гады становятся только могущественнее, а я словно уменьшаюсь в размерах, теряя силы в бессмысленном бою. Взмах руки с пальцами-когтями оставляет длинную красную борозду у меня на груди, тварь радостно визжит, а я отступаю, пятясь, пытаясь удерживать в поле зрения всех троих, давно утративших человеческое обличье, родственников. Первое чудовище прыгает вперед, ухожу вправо, и тут же бросок от следующего: вцепившись в бедро, оно не дает уйти с линии атаки, и третья тварь ударом в грудь валит меня на землю.
Яростно визжа, монстры принялись рвать мою плоть, сознание стало меркнуть, я даже перестал чувствовать боль.
Как-то глупо все вышло. Ведь это я должен рвать их на части! Что и делал успешно все эти годы… щедро вскармливая своею ненавистью и болью… Неужели, это я их… взрастил? Дал им силы? А теперь они же разрывают меня на куски, возвращая назад все, что я им столь щедро скормил… Не хочу так. Не хочу умирать от рук своих же воспоминаний, от части меня…
ebooksa