Дальше всё случилось быстро и одновременно.
Пара ранних посетительниц шарахнулась по углам.
— Ребята, ребята… — начал продавец музыкальных инструментов.
— Спокойно, гражданин! — процедил высокий парень с манерами вожака. — Вы в спекуляциях не замечены, к вам претензий нет. Пока…
Из подсобки за спиной высунулась испуганная уборщица со шваброй:
— Толя, телефон не работает. А Николаевна в кабинете заперлась…
Видать, угрожали им уже.
— Иди в гитары! Живо! — Вовка подтолкнул меня между лопаток, и ноги сами понесли меня вдоль стеночки, в угол.
Продавщица из пластинок начала тоненько кричать:
— Покиньте помещение!.. Хулиганы!..
К ней присоединилась одна из покупательниц.
От группы в кожанках отделилась фигура, подскочила к прилавку и грохнула дубинкой по деревянной раме, чудом не разбив стекло:
— Молчать, контра!
Девка!
Парни в кожанах загоготали, подталкивая друг друга плечами, поудобнее перехватывая дубинки.
— Прекратите безобразие, — сдавленным голосом потребовал продавец.
А его ведь бить пришли. Или громить?
— Мы предупреждали вас о недопустимости антикоммунистической деятельности? — надменно спросил вожак. — Всякая капиталистическая инициатива будет беспощадно уничтожена! Бей буржуев!
Уборщица взвизгнула и бросилась в глубину подсобки. Продавец Толя качнулся за ней — и правильно сделал, чтоб его достать, надо было сперва витрину с кассетами разворотить. Стёкла полетели во все стороны.
Двое у дверей нетерпеливо топтались, явно желая присоединиться к веселью, и конечно же, не заметили, как высокий мальчишка выдернул у ближайшего дубинку и от души зарядил ею ему же в солнечное сплетение. Второму, начавшему удивлённо поворачиваться, досталось в основание носа. Ещё троих Вовка вырубил, точечными ударами той же дубинки. Тупо подошёл сзади, примерился. Те в таком угаре были, даже не видели друг друга. Двое уж через прилавок полезли, кассетщика бить.