Когда все это произошло никто вообще не знал, что делать в таком случае. Как такового бунта не случилось, солдаты не оказывали вооружённого сопротивления не высказывали никаких требований, не собирались свергать царя или уставить какие-либо другие непотребства. Просто отказались выполнять приказы.
Дело осложнялось еще тем, что императора не было в столице, Александр отправился с инспекционной поездкой по западным губерниям. Россия хоть и не планировала вступать в войну, но порох все равно стоило держать сухим. Ну и брат мне телеграфировал, чтобы я находясь на месте разобрался с проблемой по своему усмотрению. Этим я в данный момент и занимался.
— Его императорское величество поручил мне разобраться с данной ситуацией, — я остановился, развернулся на каблуках на сто восемьдесят градусов и пошёл вдоль строя в обратную сторону. — Я хочу решить все по справедливости. Для этого мне необходимо выслушать мнение от нижних чинов. Есть добровольцы?
Добровольцев ожидаемо не оказалось. Я поморщился. Не смотря на весну и приятное солнышко пригревающее сверху, настроение было откровенно паршивое.
— Через час я жду пять выборных от полка, которые смогут мне ясно и чётко изложить суть проблемы. Господ офицеров попрошу присмотреть за солдатами, но не мешать их выбору. Кстати от офицеров полка мне тоже нужны представители. Будем разбираться!
Я махнул рукой, и развернувшись двинул в сторону комендантского дома, который мне любезно уступили на время ведения следствия. Первыми ко мне через пол часа пришли офицеры: командир первого батальона и ротный из второго батальона. Майор и штабс-капитан.
— Ваше императорское высочество, — вытянувшийся по струнке майор видимо был главой депутации и представлялся за двоих. — Лейб-гвардии майор Ларионов по вашему приказанию прибыл.
— Штабс-капитан Протопопов, — отозвался второй.
— Присаживайтесь, господа, — я взглядом указал на стоящие напротив стола стулья. Кабинет был отделан не слишком богато, но в целом все необходимое тут было. Кроме меня и офицеров-семёновцев в комнате присутствовал Бенкендорф, который явно чувствовал во всем случившемся и свою вину, младший брат, который числился командиром первой гвардейской бригады, а также стенографирующий все происходящее секретарь в дальнем углу. Потому что коммунизм — это учёт и контроль. А еще электрификация всей страны. С последим пока было туго… Впрочем с учётом и контролем в России также традиционно было ни шатко ни валко. В общем, нихрена у нас коммунизма не было. — Рассказывайте, как вы докатились до такой жизни. Любимый полк императора. Семёновцы, свято блюдущие законы чести, и вот так оконфузились…
— Ваше императорское высочество, — после долгой паузы начал докладывать майор. — Дело в новом командире полка, которого назначили вместо генерала Потёмкина.
— Якова Алексеевича? — Переспросил я, пытаясь вспомнить, что-нибудь об этом генерале. Выходило, что особо нечего: пересекались конечно же, как ни крути высший свет столицы весьма узок, но ничего конкретного в голову не приходило.
— Да, — кивнул Ларионов. — Яков Алексеевич был прекрасным командиром, его уважали как офицеры так и нижние чины.
Сидящий по левую руку Бенкендорф раскрыл толстую папку и протянул мне лист бумаги, на котором был доклад на высочайшее имя составленный Аракчеевым о неспособности Потемкина к командованию, о его мягкотелости и проблемах с дисциплиной в полку.
— Вы продолжайте, господин майор, — я поднял взгляд от документа и вопросительно посмотрел на замолчавшего комбата. Тот откашлялся и продолжил излагать свою версию.
В общем имела место стандартная в общем-то дворцовая интрига. Не имеющий достаточно сильных покровителей Потёмкин был смещён с поста совместными усилиями Аракчеева и Михаила, которые протолкнули на тёплую должность более подходящего, по их мнению офицера.
Тот мало того, что сходу начал круто завинчивать гайки, так еще и — видимо от большого ума — принялся перекраивать установившиеся задолго до него порядки. Если раньше в семеновском полку вообще не применялись телесные наказания, то новый командир полка принялся выписывать «палки» и «плети» даже тем, кто по уставу их получать вообще не мог — обладателям георгиевских крестов. Были запрещены подработки солдат в свободное время, а объем муштры вырос в разы.
Рассорился Шварц — новый командир полка — не только с солдатами но так же и с офицерами, своим высокомерием и пренебрежением традициями быстро настроив против себя буквально всех.
Пока офицеры — а потом и солдаты, которые обрисовали в общем-то схожую картину — рассказывали обстоятельства произошедшего, я одним глазом поглядывал на Михаила. Это же в его хозяйстве раздрай начался, его человек довёл образцовое ранее подразделение до бунта. Всего за полтора года, нужно сказать, довёл. Мне было интересно, как брат отреагирует на озвученные тут факты, и его реакция мне совершенно не понравилась. Было видно, что брату не приятно, но и особого раскаяния у него на лице я не увидел. Плохо.
— Спасибо, господа, — выслушав всех и сделав собственные выводы, я закруглил разбор полётов. — Все свободны. Александр Христофорович жду от вас отчёта насчёт наличия в деле политической составляющей. Всех по отдельности допросить, определить насколько то, что мы сегодня услышали, соотносится с реальным положением вещей. А вас Михаил Павлович, а попрошу остаться.
Поднявшийся было младший брат удивлённо на меня посмотрел но подчинился. Формально звание у меня было выше — я был генерал-лейтенантом, а Михаил — генерал-майором, но с другой стороны он не был моим прямым подчинённым.