Только как сейчас донести до этого остолопа, что “нет” — это именно “нет”? У меня упорно вместо этого выходит “может быть”…
— Я же вижу, что нравлюсь тебе, — продолжает свой шизофренический маразм мой руководитель.
Профессор Васильев давно пытается ухаживать за мной и делает недвусмысленные намёки. Поначалу я старалась игнорировать их, намекая в ответ, что флирт на рабочем месте, ещё и с шефом, противоречит моим принципам. Затем он перешёл к более активным действиям, но мне удавалось пресекать на корню все поползновения залезть ко мне под юбку.
До последнего надеялась, что так будет до самой защиты или вовсе он со временем найдёт себе другой объект воздыхания — не обременённый маленьким ребёнком и моральными принципами.
Всё началось вскоре после того, как я вышла из академотпуска. Однако тогда моим спасением был маленький сын, которого не с кем было оставить и приходилось везде таскать с собой. В два годика Жорик пошёл в ясли, и первую зиму я тоже была вынуждена часто брать его в университет, потому что наша принципиальная медсестра при малейших признаках простуды отправляла детей домой и не принимала в группу.
Владимир Андреевич всё это время не наглел, лишь оказывал очевидные знаки внимания. Но несколько месяцев назад как с цепи сорвался. А теперь и вовсе опустился до банального шантажа.
Знает, что потратить две месячные зарплаты на одну статью мне не по карману, и намеренно загоняет меня в угол, на ходу ужесточая требования. Например, где написано, что статья в индексируемом иностранными базами издании должна быть обязательно от одного автора? Я бы добавила кого-то соавтором за частичную оплату публикации…
— Эммочка, подумай хорошо, — терпеть не могу, когда меня называют этим именем! А ему, похоже, доставляет удовольствие выводить меня из равновесия. — Время идёт. Ещё немного — и даже я буду бессилен тебе помочь. Если встанет вопрос о возвращении государству стоимости твоего обучения, то сумма будет куда больше, чем стоимость публикации. Как ты будешь её выплачивать?
— Владимир Андреевич, я постараюсь на днях перевести деньги за статью, — говорю смиренно и делаю вид, что отвлекаюсь на телефон, чтобы прекратить этот противный разговор и забрать наконец у него руку.
Профессор подходит на шаг ближе и привычным жестом кладёт ладонь мне на спину, постепенно опуская её вниз. Мысленно я резко оборачиваюсь и бью коленом между ног, предвкушая его вопли. Но в реальности лишь отстраняюсь, пытаясь переместиться в зону недосягаемости его руки.
Чем больше он себе позволяет, чем сильнее настаивает, тем больше отвращения у меня вызывает… Как можно дожить до тридцати шести лет и не чувствовать отношения женщины к себе? Или он ненормальный, и мои отказы его только распаляют?
Нужно срочно найти деньги и оплатить публикацию. Он прав: впереди — лето, целых два месяца без его назойливых ухаживаний. А там уж до судного дня рукой подать… Мне бы только получить выписку из протокола, что работа представлена на кафедру и рекомендована к защите.
— Хочу тебе напомнить, что даже если ты успеешь доложиться на кафедре, дальше тебе нужно будет напечатать в типографии и разослать по почте авторефераты, оплатить оппонентам их работу, а это намного дороже публикации статьи, — продолжает пугать профессор. — А ещё — профинансировать проезд и командировочные иногородним членам комиссии. Я уже не говорю про банкет и разные другие мелкие и не очень траты. Это ты тоже планируешь оплачивать своими силами?
Вот подонок! Как бы там ни получилось, я не собираюсь быть его содержанкой!
— Разберусь, — отвечаю коротко.
Желание ударить мерзавца возрастает многократно. Но это никак не решит моих проблем, только добавит новых… Бросаю на руководителя самый убийственный взгляд, на какой способна, и выскакиваю из его кабинета.
Сколько исследований и акций сейчас направлено на то, чтобы оградить женщин от домогательств на рабочем месте, сколько разговоров везде о гендерном равенстве. А вот — конкретная ситуация, и я даже не знаю, куда стучаться за помощью. И самое страшное — уверена, что таким обращением я только наврежу себе…
Пока еду из университета в детский сад за сыном, многократно прокручиваю в голове свой самый запасной вариант. После развода мне пришлось постепенно продать все украшения, которые подарил бывший муж за четыре года знакомства и брака. И только помолвочное кольцо я оставила на чёрный день.
Расставаться с ним особенно больно… Да и мало ли на что могут неожиданно понадобиться деньги в будущем. Оно — своего рода наша с сыном подушка безопасности.
Но сейчас ситуация безвыходная. Либо я срочно нахожу деньги на статью, либо потом придётся искать ещё большую сумму на оплату штрафа. У родителей доходы сейчас совсем небольшие, а расходы на лекарства с каждым месяцем увеличиваются. У них можно попросить пару сотен на хлеб и молоко Жорику, но никак не тысячи на мою карьерную блажь.
ebooksa