Вторжение

Пригибаясь, они побежали к уазику. Воронов открыл водительскую дверь, заглянул через сиденье в салон, пересчитал ящики.

– Все три здесь, отлично! – Он нырнул под рулевую колонку, вытащил два проводка, зубами снял изоляцию. – Садись за руль, – скомандовал он Коле. – Когда склад взорвется, соедини контакты и жди меня. Водить умеешь?

– Да я на чем хочешь уеду, – отозвался Коля. – Хоть на мотоцикле, хоть на тракторе. У нас в Николаевке…

– Потом, – прервал его Воронов. – Все, жди.

– Может, помочь?

– Справлюсь, жди.

Старший лейтенант побежал к складу.

Николай сидел как на иголках. Время тянулось медленно, минуты казались часами. По Колиным расчетам, Олег давно уже должен был пробраться на склад и подорвать его. Кстати, как именно он собрался взрывать? Нужен взрыватель – электрический или фитиль. Ничего подобного при погрузке Коля не заметил. Возможно, взрыватель в ящиках? Но на складе темно, света нет, фонаря у Воронова тоже нет. Как он сориентируется в темноте? А если ему не удалось «снять» часового? И, пока Коля тут сидит, Воронов лежит около склада, истекая кровью. Или уже мертвый. Надо проверить, бессмысленно просто сидеть и ждать. Воронову нужна помощь, и, кроме Николая, помочь старшему лейтенанту некому.

С водительского места здание склада целиком не просматривалось, видна была только его дальняя часть. Коля вышел из машины, прикрыл дверь, прошел вдоль борта, осторожно выглянул. В глазах ярко вспыхнуло. В последний миг, проваливаясь в темноту, Коля понял, что это не взрыв. Его ударили по голове.

Глава 50

Прохаживающийся около склада часовой, мужчина среднего роста в военном обмундировании с выглядывающим из-под расстегнутых верхних пуговиц кителя тельником, откровенно скучал, зевал и, судя по всему, мечтал только об одном – быстрее смениться и забраться в койку. Автомат небрежно болтался на плече, по сторонам часовой не смотрел. Выбирая более темные и закрытые от обзора участки, где перебежками, где ползком старший лейтенант приблизился почти вплотную и залег за деревянным поддоном с кирпичами, так удачно оставленным здесь непонятно для каких надобностей. От поддона до вояки было не более трех метров. Олег слышал шаги, кашель и сиплое дыхание заядлого курильщика, даже чувствовал застарелый запах пота. Мужчина подошел к поддону, остановился, старшего лейтенанта он пока не видел. Воронов подобрался, готовясь вскочить. Часовой стоял с другой стороны, переминаясь с ноги на ногу. «Что он там делает?» – подумал Олег и тут же услышал бодрое журчание. Он взлетел над поддоном и приложил часового прикладом по голове. Тот мешком свалился в собственную лужу. Конечно, некоторые чистоплюи могут осудить за нападение на человека в столь интимный момент, но подобные сантименты выбивают из курсантов спецшколы КГБ в первый месяц обучения. К тому же Воронов знал, как опасно недооценивать противника, каким бы безобидным и расслабленным тот ни казался. А в момент опорожнения мочевого пузыря мужики менее всего готовы к нападению.

– Извини, брат, – сказал Олег бесчувственному телу, – работа у меня такая.

На территории дома отдыха в пределах видимости по-прежнему никого не наблюдалось. Площадка перед складом ярко освещена прожектором, однако из окон корпуса она не просматривается. «Будем считать, что нас никто не видел». Олег быстро обыскал лежащего, снял с пояса штык-нож, вытащил из кармана кителя ключ с биркой без подписи и фонарик на батарейках. Автомат часового он зашвырнул подальше, выщелкнув рожок с патронами. В правой створке ворот склада имелась запертая на большой амбарный замок дверь. Ключ часового подошел. Олег еще раз оглянулся, приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. Склад был погружен в темноту, старший лейтенант нащупал на стене выключатель, пощелкал им – безрезультатно. Он нажал на кнопку фонарика, луч выхватил из темноты ряды стеллажей с пустыми полками. Олег пробежал по проходу вглубь помещения и увидел у дальней стены деревянные ящики – по-видимому, те, о которых говорил Николай. На одной из полок он заметил оставленный кем-то гвоздодер. Мысленно поблагодарив неизвестного, забывшего здесь инструмент, старший лейтенант вскрыл ближайший ящик. Внутри плотными рядами лежали тротиловые шашки. Олег достал одну, посветил на маркировку и присвистнул. Тротил, или тринитротолуол, имеет невысокую чувствительность к удару и не взрывается, если его уронить и даже прострелить из винтовки. Но есть одна тонкость, о которой рассказывал инструктор на занятиях по саперному делу. При длительном хранении тринитротолуол меняет свои химические свойства и становится очень чувствительным к детонации. А шашки в этом ящике, как, видимо, и в других, изготовлены в сорок третьем году. То есть тридцать восемь лет назад! Работать с такой гремучей смесью опасно: рвануть может от малейшего удара. Зато задача облегчается: не надо заморачиваться со взрывателем. От мысли с риском для жизни тащить к двери тяжелый взрывоопасный ящик старший лейтенант отказался. Достал восемь зарядов, подумал, добавил еще два и пошел к выходу, стараясь не споткнуться в темноте. Аккуратно сложив у выхода девять шашек, он выглянул, убедился, что снаружи по-прежнему тихо, вышел и осторожно зажал дверью на тугой пружине десятую шашку на высоте примерно метр от земли. Отбежав на безопасное расстояние, Воронов развернулся, лег на землю, в положение «упор лежа», тщательно прицелился, задержал дыхание и нажал на спуск. Два взрыва почти слились в один. Сначала рванули шашки у входа, через мгновение детонировали оставшиеся. Его обдало горячим ветром, рядом врезалось в землю дымящееся бревно, другое просвистело над головой и упало где-то позади. От здания склада почти ничего не осталось.

«Надо было подальше отбежать, – запоздало подумал старший лейтенант, вскакивая, – но тогда сложнее попасть: автомат не снайперская винтовка».

В ушах звенело, он практически ничего не слышал, но обращать внимание на такую ерунду было некогда. Руки-ноги целы, и хорошо. Он побежал к машине, в которой оставил Николая и где лежало оборудование.

…Когда на следующий день после похода на Лысую горку Воронова вызвали к шефу, он был уверен, что всевидящий и всезнающий полковник уже в курсе невыполнения приказа держаться подальше от «марсианского» дела и сейчас устроит разнос, возможно, даже с временным отстранением и служебным расследованием. Олег шел, готовясь к страшным карам, сочиняя на ходу оправдания и думая, как убедить шефа проверить-таки подозрительную метеостанцию. Однако разносы начальник всегда устраивал с глазу на глаз, а сейчас в кабинете руководителя второго отдела полковника Константинова присутствовал начальник четвертого отдела⁸³, подполковник Давыдов. «Похоже, пронесет», – подумал старший лейтенант и оказался прав. Вместо выволочки он получил задание – под видом курьера, на днях задержанного коллегами, внедриться к заговорщикам, готовящим ни много ни мало государственный переворот, проникнуть на секретную базу и вывести из строя, а еще лучше вывезти и доставить спецам из технического отдела некое оборудование, похожее на малогабаритные трансформаторы…

Воронов прыгнул вправо, упал, перекатился по земле и навел на уазик автомат прежде, чем понял, зачем это делает. Спасли отрабатываемые на тренировках и во время операций навыки, а также «шестое чувство», необходимое каждому контрразведчику не меньше, чем умение бросать ножи и стрелять на бегу с двух рук. Около машины замелькали злые вспышки. Воронов выстрелил в ответ, снова перекатился, выстрелил и бросился к корпусу, понимая, что на открытой местности его быстро достанут.

«Забудьте и никогда при мне не упоминайте пресловутое „качание маятника“, – говорил инструктор в школе, – нет такой техники». Есть разработанная профессионалами, проверенная в боевых ситуациях техника уклонения от пуль. Она не такая чудодейственная, как в фантазиях Богомолова⁸⁴, но даст вам реальный шанс добежать до надежного укрытия». Школу КГБ Воронов закончил с отличием и зачет по перемещению на открытой местности под огнем противника единственный в группе сдал с первого раза. До корпуса не так уж далеко, и старший лейтенант решил свой реальный шанс использовать.

Когда до спасительного окна оставалось около двух метров, его все же зацепили. Ломая раму, пряча лицо от осколков стекла, Воронов в прыжке головой вперед влетел в помещение, смягчил руками падение и откатился к стене, поводя из стороны в сторону стволом автомата и готовясь к возможной встрече. В комнате никого не было. Судя по мебели и оборудованию, он попал в медицинский кабинет. Старший лейтенант подполз к окну, дал очередь, охлаждая пыл преследователей, и, пригибаясь, добрался до шкафа со стеклянными дверцами, в котором стояли аптечные флаконы. Достав пузырек темного стекла с наклейкой «спирт», он распорол штык-ножом рукав на левом плече. Ранение, к счастью, оказалось несерьезным, пуля прошла вскользь, задев мягкие ткани, кровотечение было, но не сильное. Воронов опрокинул пузырек со спиртом прямо на рану, поскрипел зубами и вернулся к окну. Противник, не жалея патронов, вел огонь с двух сторон: слева из-за штабеля бетонных плит и справа от двух уазиков, в одном из которых дожидался Николай. Старший лейтенант отстреливался короткими очередями, на мгновение появляясь в оконном проеме и снова прячась. Затвор щелкнул и замер в заднем положении. Воронов отстегнул пустой рожок, вставил изъятый у часового. «Долго так не продержаться, – подумал он, – патроны скоро закончатся, надо переходить к активным действиям». Конечно, он мог уйти через окна с другой стороны корпуса, вряд ли там успели организовать засаду. Но как быть с оборудованием? Приказ должен быть выполнен, оборудование – уничтожено, раз вывезти его невозможно. Неодинокого тоже нельзя бросить, вдруг он еще жив.

Около плит выросли тени и двинулись в сторону корпуса. Справа беспрерывно стреляли, не позволяя высунуться. Тени быстро приближались, уже было видно, что впереди бегут двое пленников без оружия, за ними, прикрываясь живыми щитами, – трое охранников. Стрелять в пленников Воронов не хотел. Они, конечно, опасны, но ни в чем не виноваты, одурманенные, захваченные против своей воли люди. На несколько секунд стрельба справа прекратилась, видимо, перезаряжали автоматы, и старший лейтенант навскидку пустил две пули в неосторожно высунувшегося из-за спин пленников охранника. Кажется, попал. В этот момент в руке переднего пленника появилась граната. Расстояние для броска велико, но велико для обычного человека, не накачанного специальной химией. Воронов видел, как пленники кидают гранаты на тренировках. Справа снова начали стрелять, несколько пуль впились в оконную раму совсем близко от головы. Выбора не оставалось: старший лейтенант дал длинную очередь по бегущим и отскочил в сторону, прижимаясь к стене. В соседней комнате разбилось стекло, прозвучали два хлопка, и потянуло дымом. Понятно: пока он отвлекся на бегущих, кто-то подобрался и кинул бутылки с зажигательной смесью. Корпус кирпичный, но полы, мебель, лестницы, перекрытия – все деревянное. Огонь займется быстро. Полы застелены линолеумом, который сейчас начнет дымно чадить, выкуривая его из помещения. Надо уходить, пока не поздно, потом попытаться прорваться к машинам. Воронов не целясь выстрелил в окно и выскочил в коридор. Огонь сюда уже прорвался, но пройти еще можно. Старший лейтенант мысленно представил план-схему первого этажа, пробежал по коридору и вынес дверь в комнату с противоположной стороны. Да, он не ошибся, единственное окно длинной узкой комнаты выходило на задворки между одноэтажной пристройкой и площадкой с мусорными баками. Какое-никакое укрытие. Тратить время на открывание рамы он не стал, разбежался и вылетел ногами вперед.