Вокруг начали рваться снаряды. Куски капрала Вудлока взлетели над воронкой вперемешку с частями трупов, лежавших там с Большого Наступления первого июля. Голова капрала, по-прежнему в каске с застегнутым подбородным ремешком, упала у моих ног и покатилась.
Брешь в заграждении была наглухо завалена телами ребят из 8-го взвода, поэтому я повернул налево и направился к участку «ничейной земли», где солдаты стрелковой бригады все еще держались, все еще шли вперед. Я знал по картам, что где-то рядом находится так называемая «меловая яма» — небольшой карьер, укрепленный противником.
Бросил взгляд направо, ожидая увидеть двадцать пятую дивизию, которая должна была поддерживать нас с правого фланга. Никого. Посмотрел далеко налево, где должна была наступать двадцать третья дивизия. Тоже никого. Пули жужжали у самых моих ушей. Я обернулся посмотреть, наступает ли второй волной 13-й полк фузилеров, как планировалось. Второй волны атакующих не было.
— Давайте сюда, лейтенант! — Это оказался полковник Претор-Пинней, сидящий на корточках в воронке. Я спрыгнул к нему.
— Джимми… — задыхаясь, проговорил он. — Думаю, нам не удастся…
В воронку скатился вестовой и сунул полковнику в руки депешу.
— Наступление отменяется, сэр, — выпалил мальчишка.
Полковник недоверчиво уставился на депешу:
— Так вот почему не было артобстрела. Вот почему двадцать третья и двадцать пятая дивизии не поднялись из окопов. Наступление отменили еще до того, как мы пошли на немца, Джимми. Просто депеша запоздала.
Он высунулся из воронки и посмотрел в сторону противника. Шестидюймовые снаряды и гранаты теперь разрывались совсем рядом.
— Джимми, — сказал он, — ребята из тринадцатого взвода уже подобрались вплотную к бошевским окопам. Кто-то должен пойти к ним и сообщить…
— Я пойду, сэр! — воскликнул молоденький вестовой.
Полковник Претор-Пинней кивнул, и паренек выскочил из воронки с проворством и смелостью очень юного человека, уверенного в своем бессмертии. Всего в десяти ярдах от ямы его прошила пулеметная очередь, почти разорвав пополам.
Полковник взглянул на меня:
— Ну что ж, Джимми, делать нечего.
Мы выкарабкались из воронки и двинулись к вражеским траншеям, наклоняясь вперед, словно против сильного ветра.
Среди людей в воронках были и живые. Большинство побросали оружие, скинули ранцы и сжались в комки животного страха. Полковник посмотрел налево — там в одной из воронок сидели, скрючившись, все четверо наших ротных командиров с несколькими помощниками и палили из винтовок кто куда.
— А ну отставить, идиоты чертовы! — рявкнул полковник Претор-Пинней. В следующий миг над воронкой разорвался шрапнельный снаряд, а когда пыль и дым рассеялись, мы увидели в яме лишь разметанные куски тел.
Мы уже приближались к участку укрепленной дороги около мелового карьера, когда полковник вдруг крутанулся и тяжело упал. Я присел на корточки возле него. Сдвоенные кости предплечья белели между клочьями растерзанной плоти. Он пошевелил губами, произнося какие-то слова, но я не слушал. Я понимал: мой единственный шанс остаться в живых — это сейчас же взвалить полковника на плечи и оттащить обратно в окопы. Возможно даже, меня наградят медалью.
Прищурившись еще сильнее, я повернулся и двинулся к вражеским позициям.