Вторжение

Через некоторое время он приостановил работу. Внимание его привлекли какие-то звуки над головой. Человек прислушался. Он был готов поклясться, что звук раздался не сзади, не со стороны тех, кто шел следом за ним. Возможно, это ему показалось, потому что теперь он ничего не слышал. Мужчина снова принялся за раскопки. Он отодвигал в стороны остатки кирпичной кладки, ножом прорывал ход среди всевозможных обломков. И вдруг он снова услышал шум. Теперь он не сомневался, что шум доносится сверху. Он попросил своих помощников прекратить работы, дождался тишины и прислушался. Какой-то странный скрежещущий звук раздавался, казалось, где-то совсем неподалеку.

Издав хриплый радостный возглас, бывший официант крикнул назад остальным, что никаких сомнений нет: спасатели уже работают, они прорываются навстречу им, но очень осторожно, опасаясь, видимо, растрясти завал. Не дай Бог создать еще большую опасность!

Официант призывно крикнул невидимым спасателям. Все, кто были за его спиной, тоже закричали. Но никакого ответа не последовало. Только опять раздался странный скрежещущий звук. Мужчина нахмурился. Это было похоже на... на то, что с той стороны кто-то вгрызается. Или скоблит... Или скользит... Он скорее почувствовал, чем понял, — там, по ту сторону завала, кто-то движется. Он тоже двинулся вперед.

Немного погодя он наткнулся еще на одну преграду и едва не разрыдался от досады. Но, нет-нет... Это было всего-навсего что-то деревянное, не то стенка шкафа, не то доска, а возможно, спинка гардероба, застрявшего среди нагромождения камней и булыжника. Ему была видна лишь небольшая часть этой преграды, остальную часть отсекали границы туннеля. Царапанье усилилось, и официант удивился, почему же спасатели попросту не пробьют в дереве дыру. Он опять окликнул их. Шум прекратился.

Мужчина начал что-то горячо говорить тем, кого отделяла от него преграда. Царапанье между тем возобновилось, и дерево затрещало. На этот раз звук испугал мужчину — люди не могли так работать. Скорее это напоминало царапанье когтей по дереву. И этот высокий пронзительный визг... Нет, так могли визжать только животные, животные с острыми когтями, достаточно сильные, чтобы протолкнуть это дерево внутрь, чтобы заставить его трещать и раскалываться...

Официант попятился. Человек, стоявший позади и чуть ниже него, поинтересовался, что это еще за шутки, и чертыхнулся по поводу ботинок, проехавших по его лицу. Люди, стоявшие еще дальше, требовали ответить, что там такое творится.

Бывший официант обнаружил, что не сможет отступить дальше — мешал человек, идущий следом. Перед ним в слабом отблеске свечи медленно прогибалась деревянная стена. Послышался негромкий визг. Большая щепка с треском откололась и выпала внутрь туннеля. Лапы с когтищами, смутно напоминающими длинные ногти, вцепилась край только что возникшей дыры. Откололось еще несколько щепок.

В дыре появилась длинная острая морда, и желтые зубы быстро начали грызть края дырок, увеличивая отверстие. Голова крысы и ее поблескивающие глазки стали самым душераздирающим доказательство зла, которое когда-либо видел в своей недолгой жизни бывший официант.

Пронзительный вопль человека резко оборвался, когда крыса, протиснувшись сквозь дыру, стремительно бросилась на него. Свеча выпала из рук официанта, его обступила тьма, и в этой тьме он почувствовал, как острые зубы впились ему в лицо. Руки его оказались бессильны против этого жирного щетинистого тела.

Крысы отлично знали, что где-то поблизости находятся люди, им подсказали это и тонкое обоняние, и интуиция. Их неудержимо влек специфический запах живой плоти и человеческих испражнений. А шум земляных работ привел стаю в состояние боевой готовности и подсказал направление атаки. Крысы хлынули в пролом. Одни из них прогрызали себе дорогу прямо сквозь тело бывшего официанта, остальные стремительно прокладывали туннели вокруг него, находя по пути все новых и новых людей. Подхлестнутые страстной жаждой крови, омерзительные твари впали в неистовство. Они смертоносной волной прокатились по туннелю, убивая и обжираясь на ходу, и наконец достигли гигантской пещеры, где сбились беззащитные люди.

В первый момент люди даже не поняли, что это было. Из пролома хлынули существа, показавшиеся всем порождением дьявола, какими-то демоническими чудовищами, быть может, возвратившимися в лоне своего ада. Правда, отчаянные вопли тех, кто прокладывал туннель, предупредили всех о внезапном нашествии. Ошеломленные в первые минуты люди, придя в себя, бросились врассыпную и забились в самые темные углы зала. А крысы черным водоворотом все исторгались и исторгались из проема туннеля. И без того травмированные бомбежкой и заточением, люди были уже неспособны охватить разумом на валившийся на них новый кошмар. Они даже не поняли, что ворвавшиеся в зал демонические существа были крысами. Впрочем, их ужас вряд ли бы был меньшим, если бы они поняли это. И только когда их плоть стали рвать на куски безжалостные зубы и когти, люди в полной мере осознали, что именно этим тварям суждено было стать их последним страшным испытанием. Не радиоактивное заражение, не болезни, не голод, не отчаяние — страшные чудовищные крысы решат их судьбу. Конечно, они пытались прятаться, но крысы отыскивали их. Кое-кто пытался забаррикадироваться столами и стульями. Но крысы, ловко извиваясь, проникали сквозь баррикады. Не стали надежным убежищем и кухни: те, кто попрятался в шкафах для продуктов, лишь ненадолго продлили жизнь, но затянули муки оцепенелым безвыходным ожиданием, пока острые зубы разгрызали преграды. Тот, кто успел забежать в вышедшую из строя холодильную камеру с протухшим мясом внутри, возможно, был бы защищен на какое-то время. Но остальные люди, пытавшиеся вслед за первыми укрыться в этом убежище, оттянули тяжелую металлическую дверь, и крысы ворвались в холодильник.

Один старик спрятался внутри духового шкафа. Он втиснулся в него, скрючившись, подобно зародышу в материнской утробе, рыдая и задыхаясь. Но одна из крыс уже поджидала в шкафу добычу. Старое сердце и до этого уже дважды подавало сигналы хозяину, но тот и сейчас не смог уберечь его от волнения. И сердце не выдержало. Бедный старик скончался, набив собою духовой шкаф. Еще несколько минут его руки слабо скреблись по железным стенам. Потом шкаф стал его гробом.

Какая-то пожилая женщина, с натугой отворив двойные двери бара и не обращая внимания на зловоние, исходившее от трупов, изо всех сил захлопнула их за собой. Она стояла одна, в абсолютной темноте, привалившись спиной к дверям и прислушиваясь к пугающему шуму снаружи. Больные ноги едва держали ее. Глухой удар вывел женщину из оцепенения, и она двинулась среди трупов. Между тем что-то скользнуло по наружной стороне двери. Потом на них где-то снизу посыпались удары. Казалось, что около двери шла драка. Женщина, спотыкаясь, брела по бару, шаря в темноте руками, пытаясь отыскать Дорогу к холму из старых и новых покойников, закутанных в саваны из скатертей.

Она упала на что-то, и ее руки под тонким покрывалом скатерти нащупали нос и открытый рот на чьем-то обращенном кверху лице... Она заползла на штабель тел и, распихивая во все стороны трупы, стала закапываться в них. Она то и дело вздрагивала, уклоняясь от ледяных губ, касающихся ее щеки, от гостеприимных объятий, сведенных смертной судорогой рук... Казалось, трупы прижимались к ее телу, пытаясь похитить тепло живого человека. А женщина, подобно трупам, старалась не дышать, опасаясь, что даже слабый звук дыхания выдаст ее. Даже сердце ее, казалось, билось слишком громко для этой компании. Закопавшись поглубже под эти удушливые свертки, женщина беззвучно молилась. Сами собой пришли молитвы, которые она не вспоминала с детства. Трупы плотно лежали вокруг, будто замыслив во что бы то ни стало охранять ее норку. Женщина вполне могла бы не привлечь внимания крыс, если бы в дверь не ворвались другие беженцы. Следом за ними ринулись крысы. Они мгновенно подавили людей своей численностью и в считанные минуты повалили всех на пол. От пронзительного визга и крика несчастных женщина потеряла сознание. Большинство людей, ворвавшихся в бар-мертвецкую, были убиты. Тех, кто пока еще остался жив, дожирали крысы. Время от времени раздавались вскрикивания и стоны съедаемых заживо людей.

Потом наступила тишина... Женщина подумала, что теперь она в безопасности. В это время ей показалось, что кто-то рыщет среди трупов, кто-то скребется, издавая странные, как бы младенческие звуки. Тяжесть трупов сдвинулась с ее тела. Кто-то, принюхиваясь, тыкался в обвисший жир ее бедра. Что-то начало покусывать сбоку за шею.

Глава 21

Она поскребла чесавшуюся щеку. Глаза ее все еще были закрыты, чувства по-прежнему сковывал сон. Насекомое между тем двинулось дальше в поисках более легкой добычи. Пробуждение Кэт было внезапным. Она моргала, как внезапно прозревший слепец, захваченная врасплох вернувшимся страхом. Но сколько она ни таращила глаза, густой белый туман не желал исчезать.

Спустя несколько минут она сообразила, что дождь кончился и теперь под лучами солнца от мокрой земли поднимаются испарения. Испарился и ее страх. Они все-таки спаслись из этого подземного убежища и от его чудовищных тварей. Бегство через руины города стало для них продолжением мук. Страх идущего по пятам преследования гнал людей через дождь, и каждая зигзагом пронизывающая небо вспышка молнии заставляла их вздрагивать, а грохочущий следом гром сгибал до земли. Останавливались они только, натыкаясь на относительно чистое место. Тогда все валились на землю, насквозь промокшие, обессилевшие, на глазах утрачивающие желание продолжать путь. Кэт едва ползла. Калвер поддерживал ее. Иногда по ночам дождь и сам, казалось, изнемогал от усталости. Наконец, после стольких бесконечных недель кошмара, стихия смилостивилась над ними. Дневной зной был влажным, в раскаленном воздухе монотонно жужжали насекомые, а небо было подернуто яркой белой дымкой. И только едва различимое пятно света позволило определить, где находится солнце. Кэт посмотрела на часы. Было почти 11.20. Стало быть, они проспали все утро. Рядом с ней неподвижный, как мертвец, лежал Калвер. Его рука прикрывала лицо Кэт, как будто во сне он защищал ее глаза от едва пробивающихся сквозь туман лучей солнца. А может быть, он защищал их от грядущих ужасов. Стараясь не потревожить Калвера, Кэт приподнялась на локте и осмотрелась.

На расстоянии ярдов примерно тридцати туман был почти непроглядным. Правда, время от времени теплые потоки воздуха разрывали эти движущиеся непроницаемые покровы, мимолетно обнажая скрытый ими изуродованный пейзаж. Кэт дрожала, хотя ее тело буквально истекало потом.

Приютившая их местность когда-то была парком, зеленым оазисом, изборожденным дорожками и окруженным высокими, некогда изящными зданиями. С одной стороны располагались старинные юридические конторы адвокатской корпорации Линкольна. Этот комплекс целиком состоял из зданий, построенных еще в XVI и XVII веках. Некогда здания эти отделяла от парка высокая стена. Самой стены теперь уже не существовало, не было и юридического городка. Кэт знала, что его жители еще прошлой ночью сумели выкарабкаться из руин. Она была уверена, что остальные здания, окружавшие парк, тоже рухнули, хотя и не видела этого. Вне всякого сомнения, невысокие каменные здания суда, и среди них — огромный готический Королевский суд, стоявшие по соседству, тоже превращены в груду искореженных камней. До катастрофы этот парк, с его теннисными кортами и прочими спортивными площадками, кафетерием и лужайками, окруженными уютными скамейками, кипел суматошной жизнью. Особенно оживленно здесь было во время ленча, да еще весною и летом, когда его наводняли служащие местных контор, выбиравшиеся сюда, чтобы хотя бы немного отдохнуть от городской суеты. Теперь же и трава и деревья — там, где они остались, — были обожжены дочерна, и единственное, что осталось от этой бурной жизни, были суетящиеся насекомые. Их несмолкаемое жужжанье заменило смех и веселые голоса.