— Я и так сделал все, что мог. Больше того, что мог. Сделаю еще. Еще одно невозможное.
Элька по голосу поняла, что он поднимается со скамьи, и отступила в тень.
Отец и правда не хочет отдавать ее тюленям. Он мог говорить что угодно на людях (он называл это не ложью, а политической необходимостью), но вот наедине с супругой, уверенный, что никто их не слышит…
Но тюлени вовсе не монстры… Или монстры?
Быть герцогом — это знать то, чего не знают другие, подумала Элька. Что она, собственно, знает о тюленях? Только то, что она когда-то спасла одного из них?
Говорят, раненые, они теряют способность перекидываться. Вот он и не мог убежать. А теперь требует ее себе. Зачем она, Элька, ему нужна? У них что, своих девушек нет?
Говорят, тюленьи девы красивые…
Пустые скалистые острова, серые мокрые камни, заляпанные чаячьим пометом, сырые пещеры, где в кованых сундуках хранится одежда утопленников…
— Эля!
Она вздрогнула и отступила на шаг.
— Ты поверила мне. Хорошо.
— Не знаю, — сказала Элька, — просто… мне мало что говорят. А настоящая знать — это те, кто знает. Но как знать, кто говорит правду? Компаньонка говорит — вы монстры. И госпожа герцогиня тоже. А герцог говорит — нет… Просто я зачем-то вам понадобилась. Зачем?
— Ты изменилась, — сказал он.
— Я ведь дочь герцога. Я должна вести себя как подобает.
— Ты выросла. Твоя краса расцвела в одночасье. Я этого не ожидал. Я думал, мы заберем отсюда несчастную смешную девочку. И рад, что мне не придется кривить душой. Я введу тебя в дом с радостью и почетом.
— Зачем я вам нужна? — тихо спросила Элька.
Он пожал плечами. Темная фигура на фоне темных розовых кустов. Ветер качнул лепестками, и густой аромат роз окутал Эльку, как плащ.
— Знаешь, в чем самое главное отличие нашего народа от вашего?
— Вы оборотни, — сказала Элька, — и владеете магией.
— Мы никогда не забываем добра. Всегда воздаем за добро добром.