– Дудлик! Дудлик, что с тобой?! Вернон? ВЕРНОН!
Грузный дядя Вернон иноходью прискакал из гостиной. Его моржовые усы подергивались, как и всегда, когда он бывал взволнован. Он поспешил к тете Петунии и помог ей перевести ослабевшего Дудли через порог и лужу рвоты.
– Вернон, ему плохо!
– В чем дело, сынок? Что случилось? Миссис Полкисс что-то не то подала к чаю?
– Почему ты весь в грязи, деточка? Ты что, лежал на земле?
– Подожди-ка… На тебя случайно не напали, а, сыночек?
Тетя Петуния страшно закричала:
– Вернон, звони в полицию! Звони в полицию! Дюдюшенька, дорогой, поговори с мамочкой! Что они с тобой сделали?
В суматохе никто не обращал никакого внимания на Гарри – и это его полностью устраивало. Он сумел проскользнуть в дом до того, как дядя Вернон захлопнул дверь, и, пока троица Дурслеев шумно перемещалась через холл к кухне, тихонько направился к лестнице.
– Кто это был, сынок? Назови имена. Мы их найдем, даже не сомневайся.
– Ш-ш-ш! Он хочет что-то сказать, Вернон! Что, Дудличек? Скажи маме!
Гарри уже поставил ногу на нижнюю ступеньку, когда Дудли сумел наконец выдавить:
– Это
Гарри замер, занеся ногу, и сжался в ожидании взрыва.
– ТЫ! А НУ ИДИ СЮДА!
В страхе и ярости Гарри медленно снял ногу со ступеньки, повернулся и проследовал за Дурслеями на кухню.
После кромешной тьмы улицы патологически чистая, сверкающая кухня показалась ему чем-то нереальным. Дудли, по-прежнему зеленого и в липком поту, тетя Петуния усадила на стул. Дядя Вернон стоял около сушки и сверлил Гарри свирепым взглядом прищуренных глазок.
– Что ты сделал с моим сыном? – грозно спросил он.
– Ничего, – ответил Гарри, прекрасно, впрочем, понимая, что дядя ему не поверит.
– Дудленька, что он тебе сделал? – дрожащим голосом спросила тетя Петуния, губкой отчищая кожаную куртку сына. – Он что… он… ну, сам-знаешь-что, да, дорогой? Он доставал… свою