Гарри Поттер и орден феникса

– Он метит не просто в друзья, – упрекнул ее Рон.

Гермиона сердито покачала головой и, не обращая внимания на Рона, гневно сверлившего ее взглядом, обратилась к Гарри:

– Ну, так как? Ты согласен нас учить?

– Тебя и Рона?

– Понимаешь, – Гермиона опять чуточку смутилась, – я думаю… только, Гарри, не вставай сразу на дыбы, ладно? Я думаю, ты должен учить всех, кто захочет. Тут ведь речь о том, чтобы научиться защищаться от В-вольдеморта. Ой, Рон, не делай такое лицо! Нечестно лишить других такого шанса.

Гарри поразмыслил над ее словами, а потом сказал:

– Да, только я сомневаюсь, что, кроме вас двоих, кто-нибудь захочет у меня учиться. Я же псих, забыли?

– Ты удивишься, сколько народу хочет тебя послушать, – серьезно ответила Гермиона. – Значит, так, – она наклонилась к Гарри, и Рон, мрачно смотревший на нее из-под нахмуренных бровей, тоже склонился ближе, – в первые выходные октября поход в Хогсмед, да? Скажем всем, кому это интересно, и встретимся с ними в деревне. Там все и обсудим.

– А почему не в школе? – спросил Рон.

– Потому что, – объяснила Гермиона, возвращаясь к китайской каверзной капусте, которую она перерисовывала из книги, – вряд ли Кхембридж придет в восторг от наших занятий.

Гарри очень ждал выходных и похода в Хогсмед, но его беспокоила одна вещь. С начала сентября, со своего появления в камине, Сириус хранил молчание. Крестный обиделся, что они не захотели встречаться с ним в Хогсмеде, это понятно – но все-таки Гарри время от времени тревожился. Вдруг Сириус, отбросив осторожность, объявится в деревне? Что делать, если им навстречу бросится огромный черный пес? А если это случится на глазах у Драко Малфоя?

– Знаешь, немудрено, что ему изредка хочется вырваться на волю, – заметил Рон, когда Гарри поделился своими страхами с ним и Гермионой. – Конечно, он целых два года был в бегах, это тоже не сахар, я понимаю, но он хоть был на свободе! А теперь бедняга все равно что в тюрьме с этим кошмарным эльфом.

Гермиона скроила недовольное лицо, но в остальном не отреагировала на неуважение к Шкверчку.

– Беда в том, – сказала она Гарри, – что пока В-вольдеморт… ой, Рон, я тебя умоляю!.. не выступит в открытую, Сириус вынужден прятаться. Наше тупое министерство призна́ет, что Сириус невиновен, только когда согласится, что Думбльдор говорил о нем правду. И только когда эти идиоты начнут ловить настоящих Упивающихся Смертью, станет ясно, что Сириус не из них… Прежде всего у него нет Знака.

– Не дурак же он – появляться в Хогсмеде, – ободрил друзей Рон. – Думбльдор бы жутко разозлился, а Сириус его слушается, хоть ему это и не по нраву.

Но Гарри все равно тревожился, и Гермиона сказала:

– Мы тут с Роном поговорили кое с кем – с теми, кто вроде должен бы захотеть учиться настоящей защите от сил зла, – и пара-тройка людей заинтересовались. Мы сказали, чтоб они нашли нас в Хогсмеде.

– Хорошо, – думая о Сириусе, неопределенно ответил Гарри.

– Гарри, перестань волноваться, – тихо посоветовала Гермиона. – Тебе и без Сириуса забот хватает.

И она, разумеется, была совершенно права: он едва успевал справляться с домашними заданиями; теперь, правда, не приходилось тратить все вечера, отбывая наказание у Кхембридж, и дело пошло чуть полегче. Рон, на котором лежали обязанности старосты, к тому же вместе с Гарри тренировался два раза в неделю и отставал еще сильнее. Зато Гермиона, изучавшая намного больше предметов, не только вовремя выполняла задания, но и находила время вязать эльфам одежду. Гарри был вынужден признать, что она достигла значительных успехов: теперь шапочки почти всегда можно было отличить от носков.