– Тесно там, наверно, было, – заметил Рон.
– Рюхль бы не прошмыгнул, – кивнул Огрид.
– И они на вас не бросились? – спросила Гермиона.
– Они бы и бросились, если б были в форме, – ответил Огрид, – а так у них и сил-то не осталось. Голгомат их забил до потери сознания. Они, как очнулись, заползли в первую пещеру, какая попалась. Там у них один слегка соображал по-английски и растолковал остальным, что мы сказали, и вроде они все неплохо восприняли. Ну, стали мы к ним ходить, навещать бедолаг… В какой-то момент вроде даже убедили шестерых-семерых…
– Шестерых-семерых? – в порыве чувств перебил Рон. – И очень даже неплохо! Они придут? Будут вместе с нами сражаться против Сам-Знаешь-Кого?
Но Гермиона спросила:
– Что значит «в какой-то момент», Огрид?
Огрид печально посмотрел на нее:
– Банда Голгомата устроила налет на пещеры. И уж те, кто выжил, видеть нас больше не хотели.
– То есть… гиганты не придут? – расстроился Рон.
– Нет, – Огрид глубоко вздохнул и опять перевернул стейк, – но, чего могли, мы все сделали. Передали послание Думбльдора, кое-кто его понял, а некоторые, глядишь, и запомнили. Вдруг кто из них не захочет с Голгоматом оставаться и решит уйти с гор… Тогда они вспомнят, что Думбльдор к ним добрый… вдруг придут.
Снег заваливал окошко хижины. Внезапно Гарри почувствовал, что у него совсем мокрая мантия: Клык, положив голову ему на колени, напускал слюней.
– Огрид? – спустя некоторое время тихо позвала Гермиона.
– Ммм?
– А ты там… видел… слышал что-нибудь о… о твоей… маме?
Открытый глаз Огрида остановился на Гермионе, и та как-то испугалась.
– Прости… я… забудь…
– Померла, – пророкотал Огрид. – Давно. Они там сказали.
– Ой… Я… Мне… очень жаль, – чуть слышно пролепетала Гермиона.
Огрид пожал мощными плечами.