Он первым выскочил из автобуса и, поправив сбившийся шлем на голове, побежал вдоль других автобусов, из которых с гулкой гороховой дробью тяжелых ботинок высыпали служащие спецназа. У всех в руках были прозрачные прочные щитки и белые, специально для ночного времени, дубинки. Спецназовцы выскакивали из автобусов и сразу строились в шеренги по-командно. Командиры подразделений спешили навстречу своему командиру.
Что-то громко и с протяжным свистом взорвалось. Затряслась под ногами земля.
— Да это же настоящие фугасы!!! — изумился кто-то из командиров, наблюдая, как над Лысой горой на стометровую высоту взвиваются тысячи ярких огней. — А нам сказали, что это пиротехнические средства… Что будем делать, Виктор? — спросил он, когда его командир, майор Голувев, оказался рядом. — Если у них там такая пиротехника, тогда они разнесут нас на клочки с нашими дубинками. — И с улыбкой поинтересовался: — А правда, что они все голые?
В первую очередь по своему чувству растерянности Голувев Виктор Александрович, понимал, что рановато он решил праздновать победу. На месте оказалось, что дела обстоят гораздо сложнее. Признаться, Голувев думал, что ему придется утихомиривать разбушевавшихся феминисток или эксгибиционисток. Такое случалось в Англии, Франции и США. И к тому, что это могло произойти в Украине, майор был не готов. По опыту своих зарубежных коллег он знал, что подобная работа, в принципе, не трудна… Но то, что он видел сейчас — казалось абсолютно нереальным и невозможным!..
Стоял такой шум, что приходилось кричать, чтобы передать необходимую команду. Хоровой, разъяренный крик многих тысяч кошек был настолько плотным, что его едва удавалось прорвать многочисленным сиренам машин "скорой помощи", пожарных и милицейских. От тёмных склонов горы, заросших густым кустарником, беспрестанно несся грохот драки: грубая ругань, крики боли, иногда сухие хлопки пистолетных выстрелов. Все это замешивалось на монотонном гуле моторов доброй полусотни машин, которая запрудила Столичное шоссе и толпы любопытных, неизвестно откуда взявшейся в столь позднее время. С самой вершины горы раздавались частые и звонкие гортанные переливы, улюлюканье, визг, вскрики женских голосов. Очень часто их крики перекрывали все остальные, поднимались на невозможную высоту звучания, от которой у окружающих ныли уши, и весь этот сумасшедший хор перекрывал очередной взрыв чего-то и начиналось долгое световое представление в ночном небе.
Гора была залита огнем десятков огромных костров, пламя от которых с искрами взвивалось на трехметровую высоту. Тысячи молний, каких-то непонятных синих, белых, зеленых, красных огней летало в воздухе над горой, проносились над толпой, визжащей то ли от восторга, то ли от испуга в такие моменты; эти огни не гасли по несколько минут; порой, беззвучно сотрясая воздух и сбивая с ног людей (правда, не причиняя им иного вреда) на своем пути, по склонам горы скатывался синий огненный вал, который с плеском и высоким веером брызг падал в стеснительно притихший Днепр; иногда с грозовым грохотом, очень низко над землей при абсолютно ясном небе, разряжалась в высоте многорукая ослепительная молния. На фоне этого спектакля мигание сигнальных маяков на служебных автомобилях, свет автомобильных фар и уличных фонарей выглядело очень скромно, словно они находились в тени этого представления.
Голувев, откинув вверх забрало на шлеме, стал рассматривать гору в бинокль.
На самой вершине Лысой горы действительно было много женщин, и опытным глазом майор определил, что их там не меньше трехсот. Как и сообщалось раньше, все они были обнажены. С помощью мощной оптики он мог рассмотреть тела зрелых женщин и почти девочек. Все были красиво сложены и стройны, словно сюда сбежались все работницы модельных агентств столицы. Женщины водили хороводы вокруг костров, и желто-оранжевые блики огней дрожали на их телах, ярко и полно представляя зрителям все тайны и прелести женского тела. Виктор Александрович едва мог скрывать своё восхищение. К своему удивлению он увидел, как несколько красавиц, держась за руки, поднялись над одним, самым большим, центральным, костром в воздух, и закружились над ним, по очереди выпадая из своего круга и ныряя в бушующее пламя, выныривая из него целыми и невредимыми.
— Черт, — только и мог в изумлении выдохнуть он.
Еще несколько женщин прыгали через другой костер, опять же в самую шапку жаркого огня, кувыркаясь в воздухе, как заправские акробаты. Другие стояли немного в стороне, скученно, плотно, а когда разбегались, потрясая руками, подпрыгивая в воздух и выделывая странные кульбиты, в ночное небо с громовым грохотом взлетал очередной салют, либо разряжалась молния, или скатывался холодный, но упругий огненный вал, тревожа сонную реку.
Понимая, что в таком шуме ему не справиться с командованием, Голувев приказал всему спецназу перейти на радиорежим переговоров, с отдельной частотой на каждое подразделение. Проверили связь. Теперь команды можно было отдавать без опаски, что их вообще не расслышат или неправильно поймут. После его приказов спецназовцы бросились разгонять толпу любопытных, а после этого выходить на рубежи будущей атаки. Все делалось с толком и слаженно. Никто из бойцов его батальона, как ему казалось, не испытывал страха, а даже наоборот, какой-то азарт от того, что предстояло делать еще незнакомую работу.
К этому времени разыскали милиционера, который до прибытия спецназа руководил боевой обстановкой. Это был капитан. Его лицо было исполосовано глубокими бороздами обильно кровоточащих царапин, войсковая каска таращилась облучившейся от ударов краской, форма, бронежилет выглядели жалко, обвисая клочьями изорванной ткани.
Вместе с майором они пошли в салон автобуса, чтобы получить возможность спокойно и результативно обсудить сложившуюся обстановку и выработать общий план. Сразу же к капитану подлетел врач и стал обрабатывать раны.
— Кто вас так? — спросил он, осматривая ранения.
— Кошаки, мать… — выругался капитан. — Этих тварей там, наверное, тысячи! И когти у них металлические — рвут даже бронежилеты!.. Они не дают моим людям пробраться на гору…
Он застонал, когда врач тампоном коснулся его поврежденного лица.
— Вас надо срочно госпитализировать, — не то посоветовал, не то потребовал врач. — Раны глубокие и их следует зашить, иначе…
Но капитан его не дослушал и отвел его руку с тампоном в сторону.
— Господин майор, моим ребятам на гору не прорваться. Я думаю, что надо ударить с брандспойтов, смыть в Днепр этих чертовых кошек!
— А как потом по грязи лезть наверх? — спросил его Голувев. — Я принимаю командование на себя, капитан, и если вы не хотите последовать совету врача, слушайте мой первый приказ…
ebooksa