Работать пришлось долго. Хотя Редерсону досталось не самое сложное ее часть. Кинокамеры были уже установлены без его участия в специальные, отлитые из сверхпрочного бетона тумбы. Оставалось только правильно установить саму камеру, проверить ее работу и выбрать в видоискателе план будущей автоматической съемки. Иногда в бетонных тумбах было установлено по несколько камер, которые снимали один и тот же план по очереди, включаясь каждая в тот момент, когда у предыдущей заканчивалась пленка или разряжался аккумулятор. В таких тумбах работать было труднее всего: маленькое пространство было сплошь забито оборудованием, и требовалась особая сноровка, чтобы делать свое дело и нечаянным движением не повредить ничего. Ко всему прочему, изматывала духота. Маска на лице пропускала мало воздуха, и он сам предельно был насыщен парами духов. Кружилась голова, тело взмокло и горело под резиной верхнего облачения, но снять его не было возможности — вокруг было довольно много грязи после животных. Приговоренных животных. Редерсон снял перчатку и отер пот со лба, одновременно покачивая головой в унисон своим грустным мыслям. То и дело со всех сторон, из домов, подвалов доносились крики, стоны, лопотание, хрюканье и звон цепей. Ему было жаль узников, но не из-за их завтрашней участи, а из-за их настоящего положения. Неизвестно, сколько времени они томились в своих камерах, страдая и умирая от зноя и жажды. Закончив с очередной тумбой, Редерсон садился в джип, водитель которого дергал рычаг переключения скоростей, и они катили к следующей.
Работа близилась к завершению. Объезжая пригород, Том заметил выложенный из белого камня прямо на земле круг с крестом в середине. Знак был достаточно велик, чтобы его можно было заметить с большой высоты. Водитель джипа пояснил, что это цель для бомбометания. В этот круг должна завтра упасть бомба. От цели до города было не более полутора километров.
Оставалось проверить еще несколько тумб, и джип не спеша катил по улице в тени высотных зданий, где можно было наслаждаться относительной прохладой. Машина петляла по ровной дороге, объезжая рыжие зловонные и подсыхающие лужи и густые ручьи, вытекающие из домов. Том плотнее прижал к лицу маску, ощутив неприятную тяжесть в желудке, когда вспомнил собственное утреннее состояние у трапа самолета. За поворотом он увидел недавних знакомых. Ученые сидели на бордюре, курили и о чем-то беседовали. Заметив Тома, они переглянулись и тяжелыми взглядами стали смотреть на приближающийся к ним автомобиль. Не надо было быть провидцем, чтобы понять, что они не рады его видеть, но Редерсон, словно не замечая недружелюбия, подошел к ним.
— Здесь можно снять маску, — сказал Вильсон, но Том не сразу решился последовать совету.
— Снимайте, снимайте, — уверенным тоном настаивал архитектор. — К вечеру поднимается ветер. Скорее всего будет дождь. Мы сейчас на Зеленой улице, которая пересекает город строго с запада на восток, а ветер западный — он-то и уносит отсюда вонь.
Воздух был относительно чистым. Примеси зловония было очень мало, и можно было без опаски дышать полной грудью.
— Сигарету? — предложил Телингтон.
Том, поблагодарив, отказался. Он заметил рядом с биологом что-то продолговатое, накрытое простынею. Белая ткань в некоторых местах пропиталась бурой кровью. По очертаниям предмет под простыней, напоминал человеческое тело, но точнее рассмотреть было невозможно — зоолог старался прикрывать его от взгляда Тома собой, делая это как бы невзначай.
— Бешенство? — спросил Том. — Обезьяна? Большая же, однако…
Тройка смотрела на него какими-то странными глазами, от которых начинаешь чувствовать себя без вины виноватым.
Вдруг, сильный порыв ветра сорвал с тела простыню, и она полетела, зацепившись через несколько метров за брошенный моток колючей проволоки.
— Черт! — выругался Рик Телингтон и побежал за тканью.
— Я же тебе говорил: привали камнями! — без особой злости сказал ему вдогонку Вильсон.
Это был труп солдата, лежащий лицом вверх. Тело было изгрызено так, словно его, не переворачивая объедали сверху, начиная с головы и завершая ногами. Обгладывали, как початок вареной кукурузы, с той лишь разницей, что последний обкусывают со всех сторон, но не трогают сердцевину. Этого же беднягу ели полностью: с одеждой, обувью, экипировкой, костями. Рядом лежали откушенная каска и перекушенная в середине винтовка.
Том не мог отвести взгляд от изуродованного тела, когда же простыня легла на место, его второй раз за день стошнило. Подошел Вильсон и протянул флягу:
— Выпейте. Побольше. Не надо было вам сюда подходить.
Во фляге был бренди. Том сделал три больших глотка. Спиртное успокоило желудок, стало намного легче.
— Что это? — Том неуверенной рукой показал на тело.
— Сами же видели, — с неохотой ответил архитектор. — Не надо было сюда подъезжать. Больно хорошо у вас получается блевать. Как же вы на фронте выдерживали?
— Там такого не было, — сказал Том и вновь глотнул из фляги. Фартук Вильсона был испачкан кровью. — Страшно, но не так.
ebooksa