— Убил ты меня, лейтенант, — тихо, с истомой в голосе, выдохнула она.
Он хотел обнять ее за плечи, но она сама обняла его и стала покрывать его поцелуями. Их губы встретились, жадно и страстно стали пить нежность друг друга…
Она отпрянула от него с одышкой, словно вынырнула из воды, и с хохотом вбежала в клуб, столкнувшись в дверях с Макартуром, прыснула в ворот и побежала дальше.
— Вот резвая! — с восхищением бросил ей вслед генерал. — А, Том?
— Что? — коротко спросил Том, только в этот момент освобождаясь от чар.
Макартур только слабо улыбнулся, достал из кармана трубку и стал неторопливо набивать ее табаком.
— Хорошо, — певуче, с расстановкой произнес он, вглядываясь в дождливую темень. — Знаешь, что в среднем в этих краях бывает только двенадцать дождливых дней в году? Местные индейцы верят, что если вымокнуть до нитки в ночной дождь при полном безветрии, тогда станешь силен над всеми нечистыми духами. Ты веришь в демонов?
— Нет, Дуглас. Я принимаю только материальное зло, которого более чем достаточно, и предпочитаю с ним бороться.
— Предпочитаешь? — почему-то переспросил генерал, потом закурил, щуря глаза от медленно расплывающегося в воздухе дыма. — Думаю, что тебе надо жениться…
Том коротко рассмеялся.
— Что смешного в моих словах? — ужалил его колючим взглядом генерал. — Я не люблю не семейных солдат — все они безрассудные герои!
— Что же в этом плохого?
— Войны надо выигрывать, а не погибать в них. В окопе должен сидеть не бездумный лихач, тешащий себя мыслью о посмертной славе, а солдат, думающий, как победить и остаться в живых. Можешь мне не верить, но я не люблю героев.
— Но у русских они в почете, — возразил Том.
— Но не в цене, — мгновенно вставил Макартур. — Это они от безвыходности: когда мало хороших командиров, побеждает солдатская смерть.
После этих слов воцарилась тишина. Два человека стояли на крыльце, слушая нежный шелест ночного дождя, вдыхая его аромат, смешанный с горьким табачным дымом.
— Хороша она — Таня, — сказал словно сам себе генерал.
Том тоже замечтался. "Войне скоро конец, — думал он. — Может и прав генерал — жениться самое время… Может сегодня сделать предложение? Вот так вот сразу — раз! Откажет — откажет, нет — нет", — но тут же убежал от этих мыслей, подсознательно опасаясь, что они подтолкнут его на поступок, и на миг вспомнил лицо Тани — застывшее в серьезности, в танце, прекрасное и живое… Оно смогло затмить собой прежнюю любовь, которая с этого момента стала прошлым, о котором не переживают, а только вспоминают.
— Как вам удалось уговорить полковника пустить солдат в офицерский клуб? — спросил Редерсон, с трудом заставляя себя думать о другом — образ Тани вновь появился в его сознании, и застыл там, словно высеченный из камня. — И где он сам? Я его не видел в клубе.
— Полковник Дарен — перевернутая страничка, — безразличным тоном сказал генерал. — Два часа назад он отбыл в Вашингтон, чтобы через неделю принять командование полком в Нормандии. Необъезженным мустангам место на фронте.