Кирилл умело разжег костер. Они размотали простыню и сняли крест.
— Укладывай поперек, — скомандовала Юлька.
— Как бы костер не потух.
— Не потухнет, — Юлька достала из кармана плоскую бутылочку.
— Водка, — прочитал Кирилл надпись на этикетке. — Это еще зачем?
— Чтобы лучше горело, — Юлька отвинтила пробку и разлила содержимое бутылки по полотну, щелкнула зажигалкой. Синий язычок пламени пробежал по картине. Внезапно изображение вспучилось, выгнулось и дикий вопль разнесся по пустырю. Это был вопль женщины, бьющейся в самой ужасной агонии. Никогда в жизни ребята не слышали такого страшного крика, переходящего в жуткий, душераздирающий вой.
Пламя охватило всю картину, затрещала рама, и вой прекратился. Юлька завороженно смотрела на костер. Чудилось, что из пламени на нее смотрят горящие яростью глаза Карменситы.
— Юлька, пойдем домой. Все кончено, она сгорела, — Кирилл тронул девочку за плечо.
Очнувшись, она с трудом отвела глаза от едва тлеющих углей. Во всем теле чувствовалась страшная усталость.
Кирилл обнял Юльку за плечи, и они пошли прочь от пустыря.
Дед встретил ребят грозным выговором:
— Вы где бродите? Мы чуть с ума не сошли от беспокойства!
Маленькая Лушка сидела под полкой для обуви и обиженно таращилась на хозяйку.
— Лушенька, — Юлька взяла собачку на руки и прижала к груди, — завтра мы вернемся домой. Карменситы больше нет, бояться некого.
Собачка лизнула Юльку в подбородок.
— Мы сожгли картину, — спокойно сообщила Юлька.
Из гостиной донесся голос отца Дмитрия:
— Идите сюда, здесь все расскажете.
Ребята оказались в центре внимания. Дед принес на подносе ужин.
Уминая за обе щеки, ребята начали быстро рассказывать, но отец Дмитрий остановил их: