При звуке этого голоса знахарь затрясся. Он был не из пугливых, и его мало чем можно было пронять, но в голосе беловолосого было все то немногое, что пронять могло. И нечто большее.
Нечеловеческим усилием воли знахарь переборол страх, ползающий по внутренностям отвратным слизняком.
— А? — Он прикинулся изумленным. — Что? Кто? Как вы сказали?
Мужчина наклонился, и теперь Мырман увидел его лицо. Увидел глаза. И желудок ушел у него аж до прямой кишки.
— Не крути, Мырман, не верти хвостом, — послышался из тени знакомый голос Шани, медички из Академии. — Когда я была у тебя три дня назад, то здесь, на этом вот табурете, за этим самым столом сидел субъект в плаще, подбитом ондатрой. Он пил вино, а ведь ты никогда никого не угощаешь, только самых близких друзей. Он подъезжал ко мне, нагло уговаривал пойти потанцевать в «Три Звоночка». И даже задумал было лапаться. Пришлось дать по рукам. А ты сказал: «Оставь ее, милсдарь Риенс, не пугай. Мне с академичками надо жить в мире и крутить интересы». И вы оба хохотали, ты и твой милсдарь Риенс с ошпаренной мордой. Так что не разыгрывай идиота, потому что эти люди не глупее тебя. Давай выкладывай, пока вежливо просят.
«Ах ты, шклярка заумная, — подумал знахарь. — Ах ты, гадина предательская, ты, харя рыжая, уж я тебя найду, уж я тебе отплачу… Только бы выбраться из этой истории…»
— Какой Риенс? — заныл он, извиваясь и тщетно пытаясь высвободиться из-под давящего на грудину башмака. — И откуда мне знать, кто он и где он? Мало ли кто сюда приходит, всякие разные, так что же я…
Беловолосый наклонился еще больше, медленно вытащил кинжал из-за голенища второго ботинка, а первым сильнее нажал на грудь знахаря.
— Мырман, — сказал он тихо. — Хочешь, верь, хочешь, не верь. Но если ты сейчас же не скажешь, где находится Риенс… Если немедленно не раскроешь, как связываешься с ним… то я тебя по кусочкам скормлю угрям в канале. Начну с ушей.
В голосе беловолосого было нечто такое, что заставило знахаря тут же поверить каждому его слову. Он глядел на клинок и знал, что он острее тех ножей, которыми сам вскрывал язвы и чирьи. Его так затрясло, что упирающийся в грудь ботинок стал нервно подпрыгивать. Но он молчал. Вынужден был молчать. Пока что. Потому что если Риенс вернется и спросит, почему он его выдал, Мырману придется показать почему. «Одно ухо, — подумал он, — одно ухо я должен выдержать. Потом скажу…»
— Зачем терять время и пачкаться кровью? — неожиданно послышался из мрака мягкий женский альт. — Зачем рисковать? Ведь он начнет крутить и врать. Позвольте мне применить свои методы. Заговорит так быстро, что искусает себе язык. Придержите-ка его.
Знахарь взвыл и дернулся в путах, но белоголовый прижал его коленом к полу, схватил за волосы и вывернул голову. Рядом кто-то опустился на колени. Мырман почувствовал запах духов и мокрых птичьих перьев, ощутил прикосновение пальцев к виску. Хотел крикнуть, но горло ему перехватил ужас, и он сумел только пискнуть.
— Ты уже намерен кричать? — по-кошачьему замурлыкал мягкий альт у самого его уха. — Рановато, Мырман, рановато. Я еще не начинала. Но сейчас начну. Если эволюция создала в твоем мозгу какие-нибудь извилины, то я их сейчас тебе немного углублю. Вот тогда ты узнаешь, как можно кричать.
— Итак, — сказал Вильгефорц, выслушав донесение, — наши короли начали думать самостоятельно. Самостоятельно планировать, поразительно быстро эволюционируя от мышления тактического к стратегическому. Любопытно. Еще недавно, под Содденом, единственное, что они умели, так это, размахивая мечом, галопировать с диким гиканьем во главе отряда, даже не интересуясь, не остался ли этот отряд позади, а может, вообще скачет совсем в другую сторону. А сегодня, извольте, в Хаггенском замке они решают судьбы мира. Любопытно. Очень любопытно. Но, если быть откровенным, я этого ожидал.
— Знаем, — согласился Артауд Терранова. — И помним: ты предостерегал. Поэтому тебе и сообщаем.
— Благодарю за память, — усмехнулся чародей, а Тиссая де Врие тут же поняла, что о сообщенных фактах он знал давно. Но смолчала. Выпрямившись в кресле, она подровняла кружевные манжеты, поскольку левый лежал несколько иначе, чем правый. Почувствовала на себе неприязненный взгляд Террановы и веселый — Вильгефорца. Она знала, что всех или нервирует, или забавляет ее ставший притчей во языцех педантизм. Но это ее совершенно не волновало. — Что скажет на это Капитул?
— Для начала, — ответил Терранова, — мы хотели бы услышать твое мнение, Вильгефорц.
— Для начала, — улыбнулся чародей, — надо немного выпить и перекусить. Времени у нас достаточно, позвольте мне быть добрым хозяином. Вижу, вы озябли и утомлены. Сколько пересадок в телепортах, можно узнать?
— Три, — пожала плечами Тиссая де Врие.
— Я был ближе, — потянулся Артауд. — Мне хватило двух. Но сложных, признаюсь.