Публика ревела и рукоплескала. В моем лице они видели воплощение своей мечты: простой мальчик из деревни приехал и отмудохал таких громил! Мальчика пытались остановить, но он не сдался! Не бросил их, оправдал возложенное доверие и идет биться!
Будто впитывая их энергию, в груди разгоралось маленькое солнце, а зуд в перчатках нарастал и переходил в какую-то жгучую боль.
По другой дорожке шагал Борецкий, не обращая внимания на свист и выкрики, которые безуспешно старались перекрыть болельщики СКА.
Уже заходя в клетку, я понял, что мне в перчатки что-то подсыпали, из-за чего кожа на руках горела так, словно я опустил их в чан с концентрированной серной кислотой…
Глава 21
Нам надо заключить с вами небольшой договорчик
Хотелось скинуть перчатки, топтать их, тушить пожар, но я поприветствовал публику, подождал, пока ко мне обратится рефери:
— Боец, готов?
— Нет! — стиснув зубы, прошипел я и принялся спешно стягивать перчатки.
Трибуны загудели, донеслись жидкие аплодисменты, свист.
— Что происходит? — спросил рефери.
Знал бы что происходит, ответил бы точно, но у меня были только догадки. В далеком детстве первой жизни мы с пацанами как-то играли со стекловатой, и тот зуд, который у меня тогда начался, еще и расчесанный глупым ребенком, запомнился мне на всю жизнь. Чем больше я расчесывал руки, тем сильнее загонялись острые осколки под кожу, круша капилляры и раздражая нервные окончания. Тот страшный вечер и ночь в больнице скорой помощи выветрились из памяти, как кошмар, но сейчас вспомнились и обрели краски.
— Мне в перчатки что-то подсыпали, — проговорил я больше для Льва Витаутовича, потряс снятую перчатку, и оттуда просыпался едва заметный белый порошок. Я показал покрасневшую руку судье. — Видите?
Рефери или не заметил его, или сделал вид, что не видит. Забрал перчатку, перевернул вторую, изобразил недоумение. Он устал и хотел домой. Похоже, этот рефери и правда не в курсе, что меня хотят убрать любой ценой, но с эмпатией у него были явные проблемы.
— Так, боец, люди ждут, — раздраженно вздохнув, сказал он. — Что делаем? Снимаешься с боя?
Я перевел взгляд на тренера. Прокрутил в памяти события последних тридцати минут. Перчатки все время были у Витаутовича, он их оставил на скамейке, когда учил жизни Олега. В этот момент в комнате ожидания были посторонние: уборщица и какой-то боец. Барик же слишком демонстративно отсутствовал — чтобы не было, что ему предъявить. Вот же сучок!
Я показал рефери покрасневшие руки, он потянулся к бутылке с водой и объявил, что с боя не снимаюсь, но к бою не готов — надо поменять перчатки.
— Воду нельзя! — крикнул Витаутович из-за сетки. — Если щелочь — будет хуже.
Я вышел из клетки. Чтобы не затягивать, тренер прямо тут, на арене обтер мои руки своей майкой. Процесс засняли телевизионщики, заполонившие арену. Потом Витаутович полил мне на руки холодной водой. Я чуть не застонал от удовольствия — казалось, вода гасит пожар. Но облегчение было временным, вскоре обожженная кожа снова запекла огнем. Начали надуваться волдыри.
Борецкий без особого интереса наблюдал, как я натягиваю другие перчатки. Он хотел бы, чтобы я снялся с турнира, но особо на это не рассчитывал. А еще очень хотел подобраться к моей наглой морде: «Вот так бы и вмазал!» Мысли я читать не научился, но жгучее желание уловил.