Нерушимый 4

Я закрыл глаза, пытаясь разжечь внутреннее солнце. Интересно, как быстро получится зарастить кость? За неделю? За две? Вряд ли за день.

Боль отвлекала, и получалось не очень. Солнце только начинало разгораться и тут же гасло. И вот наконец удалось его удержать. Сперва маленький светящийся шар, заполняющий тело теплом. Вот он больше, еще больше. Тянутся золотые лучики в стороны, направляю их по венам и артериям — к ноющей ключице, которую внутренний взор видит темной, почти черной. Коснуться черноты лучом …

Круги перед глазами. Больно, блин! Как кипятком плеснули.

Ладно, буду знать, что больно, и теперь точно удержу.

В этот раз разжечь солнце получилось быстрее, но только пошли лучи, как Микроб выругался и отвлек.

— Прикинь, деза пошла гулять по сети.

— Какая? — насторожился я.

— Что ты в больнице на вытяжке, а значит хана нашей команде. Ну не сволочи?

— Подай еще жалобу, — посоветовал я. — Спроси у Саныча, куда написать опровержение.

— Так он уже дрыхнет.

— Значит, утром, — сказал я. — Спи давай, мне-то пофиг, а вот ты завтра будешь вареный на тренировке.

Мне нужно было, чтобы никто не отвлекал, не мешал концентрироваться. К счастью, Микроб послушался, выключил телефон, перевернулся набок, поворочался немного и затих. Все, тишина, лишь равномерный перестук колес, теперь можно пробовать лечиться.

Это оказалось сложнее, чем думалось поначалу. Было больно, очень больно, я три раза начинал заживлять трещину и каждый раз прерывался. Лишь с четвертого раза получилось скользнуть лучом по кости, но иссякли силы, и меня так вырубило, что, когда поезд прибыл в Михайловск, еле встал.

Потом — поездка домой на такси, хотя идти было близко. Не принимая душа и не раздеваясь, я упал на кровать, заснул и не слышал, как все ушли на тренировку.

Проснулся в одиннадцать, проверил сообщения: Димидко велел прийти в санчасть к Дарине на массаж. Нет, сперва попытаюсь поработать с внутренней энергией.

В этот раз почти получилось подлечиться, чернота сменила цвет на темно-коричневый, тогда как здоровые ткани были золотистыми или зелеными, и пропала боль.

Черт! Думал, проще будет. А так и правда могу выпасть на целый месяц.

Упрямство подначивало попытаться еще раз, но усердствовать я не стал, чтобы снова не истощиться. Вышел на улицу, сделал несколько шагов, выругался и вызвал такси — каждый шаг по-прежнему отзывался болью. Но больше мешало не это, а осознание, что я по своей тупости подвел команду.

Когда прибыл на стадион, команда отрабатывала пасы, а Димидко бил по воротам, на которых стоял Васенцов. Выглядел парень по-прежнему потерянным. Отвык он от ответственности. Впрочем, нет, не отвык. Васенцов был запасным и в прежние времена.

Димидко приветственно помахал мне и кивнул на основное здание спорткомплекса. Топая туда, я поглядывал на экран телефона. Почему-то очень хотелось, чтобы написала Лиза, но — «кто придет на память, тот на помощь не придет».