— Для моей любимой девушки, к тому же — самой красивой на земле.
Я попытался взять несколько аккордов романтичной песни и понял, что не могу — у пальцев этого тела не хватает мышечной памяти. Обратился к готу, протягивая телефон:
— Адамса можешь сыграть? Аккорды вот.
Он уставился в экран, заулыбался, кивнул.
— Смогу! Только оригинал послушаю.
Парень надел наушники и углубился в процесс. Мальвина уселась на спинке скамейки, как на жердочке, вытащила из рюкзака небольшой барабан, кажется, он называется джембе, и приготовилась участвовать.
— Ну че, готов? — спросил гитарист и ударил по струнам.
Я взял Лизу за руки и запел:
— Look into my eyes — you will see… What you mean to me…
— Какая прелесть, — вздохнула Мальвина, подперла голову руками и заулыбалась, передумав аккомпанировать на джембе.
Понемногу настороженность ушла с лица Лизы, глаза ее заблестели, губы тронула улыбка, и я наконец почувствовал, что от нее исходит не льдистая отчужденность, а живое тепло. Когда я закончил, заметил, что прохожие замедлили ход, а две девчонки в одинаковых черных пальто остановились. Мальвина своего шанса не упустила, слетела с насеста и побежала к ним со шляпой. И даже что-то заработала.
— Спасибо, — прошептала Лиза.
Ботаник, который все это время на меня с подозрением косился, наконец сказал:
— А я тебя знаю! Ты — Нерушимый, наш вратарь.
— В натуре? — удивился гот.
— Правда, — кивнула Лиза, вытирая слезу.
— Дай пожму твою клешню! — ринулся в атаку гот. — Я Никита. Это — Кот. Ну, я даже не знаю кому завидовать: девушке…
— Лиза, — представилась она.
— Лизе или Сане. Вы красавчики!
Прибежала Мальвина и заискивающе обратилась ко мне: