«И тогда я принял от него эстафету, понимаешь, Джон? Я продолжил наше дело. И буду продолжать, пока в конце концов не найду и убью его вот этими руками.
Он отнял жизнь у моей матери, лишил жизни сотни людей, чтобы продлить свое гнусное существование. Как вампир, он живет кровью. Людоед, он питается смертью. Как дикий зверь, рыскает по свету, замышляя убийство. Он хитер, дьявольски хитер! Но я ни за что не успокоюсь, пока не схвачу его, ни за что!»
Я поверил ему тогда. Этот человек не остановится. Передо мной стоял уже не пьяный болтун. Он обладал не меньшим запасом фанатизма, целеустремленности и упорства, чем сам Потрошитель.
Завтра он протрезвеет. Продолжит поиски. Может быть, передаст эти свои документы в ФБР. Рано или поздно, с такой настойчивостью, — и, главное, с его мотивом, — добьется успеха. Я еще в самом начале сообразил, что у него есть личный мотив.
«Идем», — сказал я, увлекая его вниз по улице.
«Подожди», — сказал Холлис. — «Отдай мне револьвер». — Он качнулся. — «С ним я буду чувствовать себя увереннее».
Он оттеснил меня в укрытую густой тенью маленькую нишу.
Я попытался стряхнуть его с себя, но Холлис был настойчив.
«Дай мне револьвер, Джон», — пробормотал он.
«Хорошо».
Я нащупал холодную рукоятку.
«Но это не револьвер. Это же нож!»
«Знаю».
Я быстро навалился на него.
«Джон!» — крикнул он.
«Нет никакого Джона», — прошептал я, занося лезвие. — «Я просто… Джек».
П Л А Щ
(The cloak, 1948)
Солнце умирало; медленно опускаясь в гробницу за холмами на горизонте, оно в своей агонии залило кровавыми закатными лучами небо. Ветер, завывая, гнал на запад шуршащую процессию сухих листьев, торопя на похороны павшего светила.
«Чушь», — произнес Хендерсон и отогнал неуместные мысли.