Господство

— Со мной все хорошо. — Он посмотрел на Пенелопу и улыбнулся, надеясь, что улыбка выглядит настоящей.

* * *

Четвертый ежегодный «Праздник музыки Нью-Эйдж и Искусства Винодельческой Долины» должен был открыться в одиннадцать. Они приехали минут за двадцать до этого; там было уже полно людей, которые слонялись между лотками и палатками и глазели, как запоздавшие участники разбивают на посыпанной опилками земле свои павильоны. Они вышли из машины и, держась за руки, по небольшому деревянному пешеходному мостику прошли к входу на ярмарку. В газетной заметке, которую дала ему прочитать Пенелопа, было сказано, что первоначально это мероприятие предполагалось провести в центре города, в парке, но городские власти, видимо, не разрешили, поэтому организаторы перенесли действо за город, на травянистый луг у подножия гор.

Тот факт, что изменения произошли в самый последний момент, на количестве посетителей никак не сказался. И так уже было полно народа, а автомобили все продолжали прибывать на импровизированную автостоянку. Объявление, повешенное у входа, гласило, что входная плата для детей один доллар, для взрослых — два доллара и что желательно иметь с собой корзинки с провизией и емкости с водой. Дион вытащил бумажник, извлек банкноту в пять долларов и протянул кассиру.

— А в прошлом году ты была здесь? — спросил он у Пенелопы.

Она удивилась.

— С кем? Мне ведь совершенно не с кем было пойти. А кроме того, об этом фестивале до прошлой недели я вообще ничего не слышала.

— Ты молодчина, следишь за последними событиями.

Она шутливо стукнула его по плечу, и это спонтанное действие вызвало у него целую бурю чувств. Она была сейчас для него ближе, чем когда-либо прежде. Дион обнял ее за талию и притянул к себе.

Взяв билеты, они прошли в ворота. Рядом стоял мужчина с длинными волосами, схваченными сзади в толстый хвост на манер конского, который поставил им на руки специальные штампы на случай, если они захотят покинуть ярмарку и затем снова вернуться.

Дион осмотрелся. Вокруг все пестрело плакатами с языческими символами, палатка, ближайшая к ним, была оборудована принадлежностями черной магии.

— А ты христианин? — спросила Пенелопа.

Он повернулся к ней.

— А ты?

— Предполагается, что да. Я имею в виду, что в церковь не хожу, но в Бога верю.

Он кивнул:

— Ага. Я тоже.

Она лукаво улыбнулась:

— Я тебя напугала, верно? Услышав слово «христианин», ты, видимо, решил, что у меня какие-то особенные религиозные принципы.

— Нет, — соврал он.

— Ну а если честно?