Господство

Но эта карикатура, эта пародия на человека была похлеще всех этих японских страшилок, вместе взятых. И это было вовсе не смешно, а, наоборот, очень даже страшно.

— ПЕНЕЛОПА!

Его голос эхом отражался от стен домов, заставлял звенеть стекла в рамах.

Мог ли он чувствовать ее? Вездесущим он не был, это очевидно. Но может быть, он как-то ощущал ее присутствие? Возможно, он обладал способностью определять ее местонахождение, как локатор. Как еще можно объяснить, что он смог добраться сюда, так близко к ней и так быстро?

— ПЕНЕЛОПА!

Он двинулся прочь.

Где она прячется, он не знал. Божественной силы, чтобы определить это, у него не было. Он плутал вслепую, пытался догадаться, как она будет действовать, куда пойдет.

Вполне вероятно, он предполагал, что она направится к дому Веллы, и решил встретить ее там. Знает ли он адрес Веллы? Наверное. Конечно, знает. Ведь невозможно даже представить, как этот огромный бог Дионис останавливается у телефонной будки и листает справочник.

Она улыбнулась, вообразив картину, как все эти пьяные почитатели стоят рядом и ждут, пока он отыскивает адрес на нужной странице. Улыбка придала ей уверенности. Там, где есть место юмору, найдется местечко и для надежды. Пенелопа осторожно выглянула из дверного проема и увидела только хвост процессии, которая сворачивала за угол.

Она поспешила через улицу, чтобы попытаться добраться к дому Веллы переулками.

Во рту было еще суше, чем прежде. Ее мучила неимоверная жажда. Она негромко откашлялась.

«Сейчас бы бокал прохладного вина. А? Звучит неплохо.

А может быть, бутылку? Звучит еще лучше.

А может быть, у меня грипп? Обыкновенный грипп. И все это не больше чем бред. Нет, это не бред. И болеть мне сейчас никак нельзя, после всего этого дерьма, которое замесили мои матери. Всех вокруг поразила эпидемия какой-то страшной болезни, и единственный путь не стать жертвой этого повального безумия и сохранить разум — это всегда иметь свежую голову».

Пенелопа побежала по улице Вернон. Справа, недалеко от тротуара, на небольшой автомобильной стоянке — не больше маленького дворика — стоял стол, используемый, видимо, для пикников, а рядом был питьевой фонтанчик. Она кинулась к фонтанчику и надолго припала к холодной струе. Вода успокаивающе булькала и мягко ополаскивала горло, и Пенелопа пила, пока не утолила жажду. Никогда еще обыкновенная вода не была для нее такой желанной и вкусной. Неожиданно она почувствовала себя сильнее и как будто бы обновленной. Пенелопа выпрямилась и устремилась дальше. Бежать, правда, из-за полного желудка пришлось медленнее, трусцой. Изнурять себя без надобности она не хотела. Силы еще понадобятся.

Улица снова была пустынной. Она миновала жилые кварталы с погруженными в темноту домами. Единственный свет исходил от луны и редких уличных фонарей. Ни машин, ни прохожих.

И снова она удивилась: куда все подевались?

Миновав еще три квартала, она перешла на шаг и наконец остановилась, чтобы перевести дыхание. Улица внезапно показалась мрачной и враждебной. На бегу у нее не было времени обратить внимание на странные тени вокруг деревьев и кустов, зловещую черноту окон, угрюмо выглядывающих на улицу. Девушке показалось, что она попала в сети, расставленные темными домами, и ее бросило в дрожь.

Устав от бега, все еще тяжело дыша, Пенелопа заставила себя двигаться дальше. Кроме собственного шумного дыхания и слишком громкого стука кроссовок об асфальтовый тротуар, ей почудилось, что она слышит еще и другие звуки, какие-то щелчки и треск. Как будто кто-то идет, и под его ногами похрустывают веточки. Кто-то идет! Она прибавила шаг. Впереди и вокруг, насколько хватало зрения, ничего подозрительного не было, но она боялась оглянуться, боялась, что увидит кого-то или что-то, крадущееся за ней в тени.

И она снова бросилась бежать. Ее сердце чуть не разрывалось от напряжения, но она предпочла бы скорее такой исход, чем попасть в руки одного из безумцев, зомбированных Дионисом.