Господство

— Что случилось?

Он глубоко вздохнул.

— Мои родители.

— Живы или мертвы?

— Живы.

Пенелопа кивнула. Больше он не сказал ничего.

Они свернули налево, на следующую улицу, затем снова налево, пока не выехали на Монтичелло.

— Допустим, мы получим откуда-нибудь помощь, допустим, позовем полицию, или Национальную гвардию, или кого угодно, но что они смогут сделать? — спросил Кевин. — Как смогут остановить все это?

Пенелопа покачала головой.

— Не знаю.

— Может быть, вообще ничего нельзя сделать. Может быть, они…

— Черт возьми, мы с тобой всего лишь школьники, хотя и выпускники! Откуда нам знать, как справиться со всем этим? Это их работа. Они будут знать, что делать. Что-нибудь придумают.

— Я не… я только не хочу, чтобы что-то случилось с моими родителями, — с трудом выдавил Кевин.

— Я знаю, — мягко ответила Пенелопа.

— Да, они пьяные, и сумасшедшие, и все такое. Но я не хочу, чтобы полиция их убивала.

— Я понимаю тебя и то, что ты чувствуешь.

Конечно, она знала. Ей ли не знать. Она сама была точно в таком же положении. Да нет же, хуже. Много хуже. Ее матери — ее матери, — они не только вовлечены во все это, но и являются причиной всего этого кошмара. Если кого-то и надо убить, расстрелять, разбомбить, так это их.

Пенелопе должно быть гораздо тяжелее, чем ему.

— Извини, — сказал он.

Она попыталась улыбнуться.