Только такого шанса никогда еще не было.
Да к тому же, может, он бы и не воспользовался представившейся возможностью. Совсем не обязательно. Существует мнение, что дети так называемых либеральных родителей в вопросах секса чувствуют себя много свободнее, но Дион по себе знал, что не в этом дело. Напротив, зная интимную жизнь своей матери во всех деталях, он чувствовал отвращение к сексуальному акту, он отторгал его от себя, вместо того чтобы испытывать восторг и гореть желанием. А кроме того, сравнивая пошлые утренние реплики матери с восторженными ночными стонами, молодой человек приходил в ужас.
— Ты такой хороший! — снова раздалось из соседней комнаты. — Такой большой!
Он еще плотнее зажал уши и так уснул.
Дион проснулся среди ночи, чтобы сходить в туалет, и вышел в коридор, где… столкнулся с маминым «гостем».
И в испуге отскочил назад.
— Извини, — произнес «гость» сонно, ухватив Диона за плечи. — Я тебя не заметил.
Он выглядел очень неплохо — как все они, разве не так? — высокий, мускулистый, с черными, густыми, курчавыми волосами и с красивыми усами. Он был совершенно голый.
Дион смотрел, как он вошел в спальню матери и закрыл за собой дверь.
Утром он, видимо, ушел, поскольку, когда Дион проснулся и вышел на кухню к завтраку, мама была уже там, читала газету и пила кофе. Она подняла на него глаза, делая вид, что ничего чрезвычайного не произошло. Как будто абсолютно ничего не случилось.
— Во сколько ты пришел вчера вечером? — спросила она бодрым голосом.
— Около одиннадцати, — ответил он.
Он прошел к столу, отрезал два кусочка хлеба от лежавшего там батона, опустил их в тостер и нажал ручку вниз.
— Ну и как повеселился?
«Ну а ты?» — хотел спросить он, но просто кивнул и достал из холодильника масло.
— Ночью мне было трудно уснуть, — многозначительно добавил он. Мама, похоже, пропустила это замечание мимо ушей, и он налил себе стакан апельсинового сока.
Сегодня мать была с ним мила, все следы враждебности последней недели исчезли, но почему-то он чувствовал от этого себя даже хуже. Он вспомнил приятеля, оставшегося в Аризоне, который всегда повторял, что девушки обращаются с ним как с грязью и все, что им нужно, так это «хорошо потрахаться».
Его гренки выскочили из тостера, он намазал их маслом и сел за стол напротив мамы. Она улыбнулась ему.
— Чем ты хочешь заняться сегодня?
— Не знаю, — пробормотал он.