Она взяла дневник, в котором описывала события своей жизни и хронику разрушения некогда привычной действительности. Дневников набралось уже пять, по одному на каждый год с момента ее приезда в Новую Зеландию. Записи помогали не сойти с ума, даже если за день она исписывала всего лишь полстраницы, занося в дневник заурядные события повседневной жизни: садоводство, приготовление пищи и очищение кишечника. Порой рассуждала о науке и политике — она кое-что узнала из книг и журналов, которые брала в библиотеке, и из собственного опыта тоже многое могла почерпнуть. Но самыми душераздирающими были записи, в которых выплескивавшиеся эмоции кровью засыхали на страницах дневника. Измученная одиночеством и отчаянием, она с трудом могла перечесть написанное. Потому что знала: она последний живой человек на планете. Все попытки выйти на связь через рацию растворились в мертвой тишине.
— Данте рассуждал о том, о чем понятия не имел! — пробормотала она, и голос отозвался эхом в ушах. — Число кругов ада бесконечно.
Мысли о самоубийстве посещали ее столько раз, что она даже не бралась сосчитать. Вызывал недоумение тот факт, что она до сих пор жива — вопреки новой чуме и смертоносному воздуху. Почему? Но ответы, как и все прочее, так просто не давались. Женщина давно прекратила лихорадочные изыскания и поиск литературы в бесплодных попытках понять, откуда же у нее взялся иммунитет против болезни, поразившей всех остальных? Против болезни, которая унесла бы в могилу всех… если бы они могли умереть.
Но именно умереть-то они не могли. Днем они прятались от солнечного света, а ночью бесцельно бродили по округе. Нет, вовсе не бесцельно: ведь они непременно оказывались рядом с ее домом. Быть может, они приходили сюда в поисках единственной нити, связывавшей их с жизнью? Ходячие мертвецы, ее единственные компаньоны. И, что самое страшное, некоторые из них не сильно разлагались, кое-кого до сих пор можно было узнать. Например, Джо, который некогда содержал мясную лавку. Люси из аптеки. Неда с женой Сарой: их дом был крайним, они торговали фруктами и овощами.
Женщина вспомнила их прежние лица и то, какими они стали теперь. Неужели такое возможно? Изнутри поднялась жуткая волна истерики, затрепетала в горле и вылилась неудержимыми рыданиями.
Плакала она недолго. В последний раз такое случалось с ней около полугода назад.
Взяв ручку, она стала писать, писать, пытаясь словами выразить чувства, окатившие ее с головы до ног, словно штормовые волны. Ей так и не удалось оправиться от потрясения, насколько быстро заболевание овладевало людьми. Как-то раз она зашла в аптеку, с Люси все было в порядке. На следующий день под глазами у нее залегли густые тени, она сильно расчихалась. На третий день хозяин аптеки сказал, что Люси слегла «с сильным насморком». В полночь ее обнаружили расхаживающей по улицам с непонятными пятнами на коже и горящими глазами. С ней пытались заговорить, помочь, но сама Люси уже говорить не могла, лишь бессвязно бормотала и тихонько стонала. Заболели все, к кому она прикасалась.
Люси оказалась первой из местных жителей, пораженной неведомой болезнью, новой чумой. Число неупокоенных мертвецов росло, оставшиеся в живых паковали вещи и бежали из деревень. Куда? Непонятно, где можно от такого спрятаться.
В скитаниях она наткнулась на этот дом. Когда продуктовый и строительный магазины остались без хозяев, она начала запасаться едой и водой, возводить забор, обустраивать свой мирок. Потом появились они. Те, кто не покинул этих мест. Со всех деревень, в общей сложности насчитывавших некогда десять тысяч жителей, собралось несколько десятков ходячих мертвецов. Каждую ночь они выбирались из своих домов и шли к ней. Жуткий ритуал. «Может, они столь же одиноки, как я, — писала она. — Можно сказать, что я наполовину мертва, только по-другому. Возможно, мы необходимы друг другу, и виной тому странное симбиотическое проклятие. Если меня не станет, что случится с ними? Если назавтра они исчезнут, буду ли жить я? Вот такой дзэн. Совершенный и страшный дзэн».
Внезапно она ощутила свинцовую тяжесть во всем теле, неподъемным грузом навалилась усталость, глаза слипались. В изнеможении она упала на диван, предупреждая себя, что если уснет сейчас, то непременно проснется среди ночи. Но внимать доводам разума сил не хватило.
Она вздрогнула и проснулась. Все тело липкое от пота. Она резко села и затряслась в ознобе, словно вдруг похолодало. Схватила лежащее в ногах одеяло и, все еще содрогаясь, закуталась потеплее.
Плохо понимая, что происходит, она оглядела комнату, слабо освещенную одной-единственной пятнадцативаттной лампочкой, которую всегда оставляла включенной над кухонным столом, чтобы отогнать демонов тьмы. Но они все равно проникли к ней.
Не чувствуя под собой ватных ног, она все же встала, приложила ладонь к прохладному лбу, а потом пошла за аптечкой к буфету. Сунула термометр под язык и, пока мерилась температура, подошла к окну, открыла шпингалет тяжелых деревянных ставень, распахнула их и выглянула наружу.