Нежить

— Вот и все, — проговорил первый, и оба они — первый и второй — вздохнули с облегчением.

Скрючившись, я лежала на сиденье: руки согнуты в локтях, ноги — в коленях. Когда они вытащили Ричи из машины, я соскользнула с его коленей и так и осталась лежать окоченевшей. Шея изогнулась под неестественным углом, голова откинулась на сторону.

— Ей нужна медицинская помощь! — крикнул кто-то.

Я слышала, как с заднего сиденья вытаскивают женщину, и размышляла о смерти Таванды и Мэри.

Таванда подняла меня из могилы и унесла за столько миль от нее. Мэри, должно быть, умерла в тот час, когда бабушка прокляла меня и выгнала из дома. Но Шейла? Можно сказать, что я была годами беременна Шейлой, и родилась она в могиле. Она все еще смотрела на мир моими глазами и слышала моими ушами, пусть даже остальная часть меня умерла. Шейла бодрствовала во мне и все чувствовала в то самое мгновение, когда смертная боль уступила место ясным воспоминаниям о том, что вытворял со мной Ричи, пока в последний раз не накинул мне на шею петлю.

— Да она в стадии трупного окоченения! — воскликнул кто-то.

Я почувствовала на руке манжетку аппарата, измеряющего давление. Мое тело соскользнуло с сиденья, съехало к двери.

— Погоди, — сказал кто-то еще, — мне надо сфотографировать.

— О чем вы говорите? — послышался еще один голос. — Всего десять минут назад она ходила и говорила!

Вспышки сверкали у меня под носом, но я не мигала.

— Ты что, с ума сошел? — снова заговорил первый. — Даже скоротечное трупное окоченение не наступает так быстро.

— Спроси кого хочешь, Тони. Мы все ее видели.

— Попытайся нащупать пульс. Может, он просто поддерживал ее и передвигался с ней как с куклой? Но это не объясняет…

— Ты закончил со снимками, Крейн? — спросил один из полицейских. Потом он же весело обратился ко мне: — Давай-ка, подружка, вставай скорее. Что ты лежишь здесь и позволяешь ему фотографировать тебя, словно какой-нибудь труп? Ты же не знаешь, что он потом сделает с твоими фотографиями.

— Подожди, когда здесь не останется гражданских, а потом уж шутки шути, — сказал кто-то другой. — Может, она просто в шоке.

— Шейла? — со стороны пассажирской дверцы раздался голос Марти.

— Марти, — слабо шепнула я.

Я задыхалась.

— Шейла, ты сделала это. Ты смогла.

Что сделала? Позволила ему меня убить, а потом убить во второй раз? Внезапно я так разозлилась, что просто не смогла лежать недвижимой. Гнев напоминал прежде живший во мне огонь, но не такой сильный и явственный. Я вздрогнула и села.