— А-а, извините, Василий Юрьевич, сразу не узнал… Голова совсем не соображает, вчера лег поздно очень.
— Вот я и смотрю, что она у тебя не соображает, Темников. Ты почему мне не позвонил вчера и не сказал, что к тебе Серебряков приезжал? — ох и злющий голос был у него! Как бы не укусил меня через трубку. — Это хорошо, что еще Орлов был в курсе, а если бы не был?
Я сел на кровати и накинул одеяло на плечи.
— Так я хотел, но оно как-то не получилось вчера… Тем более, он ведь не только ко мне приезжал. Точнее только ко мне, но из-за своей дочки. Она ко мне вроде как… В общем надоела она мне, а тут он еще откуда-то взялся…
— Максим, ты давай мне загадками не говори, что она к тебе? Я хоть мужик и сообразительный, но обо всем догадываться не могу.
— Ну…
Я постарался как можно понятнее ему объяснить, что у меня происходит с Аленой с момента нашего с ней знакомства в Белозерске.
— Понятно, — сказал он, после того как я закончил. — И что из этого всего следует?
— В каком смысле?
— В прямом, Темников. В самом, что ни на есть прямом. Ты мне почему сразу не позвонил, когда она на тебя начала наседать?
— Так, а чего звонить… Дело-то житейское…
— О, Боже мой, какой же ты пацан еще. Скажи-ка мне, она тебе нравится?
— Нет.
— Ты ей дал это понять?
— Думаю уже и Фауст бы догадался.
— Кто такой Фауст? — насторожился Голицын. — Еще один друг о котором я не знаю?
— Да нет, это кот такой… С особенностями…
— А-а, ну Бог с ним тогда. Пусть живет пока. Давай к нашей барашке вернемся. Так вот… А теперь включи свою умную голову и подумай — зачем девочке, за которой убивается половина школы, таскаться за тобой, если она тебе не нравится?
— Ну не знаю…
— У тебя подозрений это не вызвало, значит. Тогда другой вопрос — а почему?