Пробуждение

Степка долго сидел на каменном полу, среди разбросанных книг и рукописей, стараясь воедино собрать то, о чем узнал сейчас, и то, что с ним случилось намного раньше. Он вспоминал этот странный, как ему тогда показалось, поцелуй в шею, от которого умер, нет, просто сгорел Фредерико. Тут же вспомнил две маленькие дырочки на шее мертвого немецкого полковника. Он много думал, много вспоминал и о многом расспрашивал.

Он заваливал старых монахов вопросами. Одни с удивлением смотрели на него, другие — со страхом, но никто не мог сказать ему ничего толкового. Он не вылезал из библиотечного подвала, снова и снова перебирая все старые рукописи, каждый листочек или более-менее целый клочок бумаги. Его необычное и неуемное любопытство не осталось незамеченным. Старый аббат вынудил его поведать свою историю, намекая, что давно уже знает: Степан выдает себя за другого.

Тогда-то Степка, будучи уже тридцатилетним мужчиной, и спустился снова в подземелье, чтобы достать давно припрятанный там ящичек. Он рассказал аббату всю правду о своих скитаниях, о встрече с Фредерико и о его странной смерти. Аббат слушал его очень внимательно, не перебивая, только хмуря густые седые брови. Он не задавал никаких вопросов, ничего не уточнял и не комментировал. А когда Степка принес эту злополучную шкатулку, аббат, не задумываясь, легко разрезал свою дряблую ладонь и приложил окровавленную руку к металлической крышке шкатулки, и та с тихим щелчком открылась.

Глава 16

— Зигфрид, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Макс, садясь в машину, и ошарашено разглядывая друга в салоне собственного автомобиля. — Как ты тут оказался?

— Поехали, — буркнул немец, тупо уставившись в лобовое стекло и полностью игнорируя вопросы Макса.

— Куда?

— Домой. Поехали домой, — не поворачивая головы, шепотом произнес Зигфрид.

— Что с тобой? Ты случайно не заболел? — Макс потянулся рукой, чтобы дотронуться до лба Зигфрида, но тот шарахнулся от него, как от прокаженного, ударившись головой в окно автомобиля. — Извини, я просто хотел…

— Поехали домой, — перебил его немец, потирая место удара. Макс заметил, как дрожат его руки.

— Ну, как скажешь, — изумленно произнес он и завел машину.

Макс всю дорогу косился на бледного друга, ничего не понимая, но вопросов больше не задавал и старался не делать лишних движений.

Как только они вошли в квартиру, Макс, схватив Зигфрида за рукав, силой затащил на кухню, и толкнул на стул.

— Рассказывай, — приказным тоном бросил он, когда немец занял более-менее удобное положение на высоком барном стульчике. — Что с тобой случилось? Утром, когда я привез тебя в школу, ты был нормальным, как всегда язвил и паясничал. Что могло произойти за эти несколько часов, ты стал на себя не похож? Все время молчишь. Не даешь даже к себе прикоснуться!

— Ты хочешь ко мне прикоснуться? Это что-то новенькое, — вымученно улыбнулся немец.

— Не паясничай, — рявкнул Макс, а Зигфрид только покачал головой.

— Ты уж определись.

— Черт, Зиг, что случилось?

— Не знаю. Я ничего не знаю.

— В смысле не знаешь? — оторопел Макс.