— Ты что, с ума сошел! Ты же знаешь, чем чревато такое долгое воздержание! Тебе нужна кровь.
— У тебя есть с собой? — осторожно спросил Иван.
— Нет, в таком состоянии тебе нужна только свежая. Когда будешь… в общем, постарайся не убить свой обед, договорились?
— Угу, — Иван нахмурился. Он не любил пить кровь сразу у человека, всегда боясь не справиться и убить ненароком свою жертву, поэтому старался не доводить свое состояния до момента абсолютного голода, когда остановиться был уже не в состоянии.
— Ты вчера позвонил и сказал, что хочешь о чем-то рассказать? — напомнил Ксандр и откинулся на спинку, поглядывая на хмурого парня. — Я тебя слушаю.
— Это касается Лизи. Вчера, после того как ты высадил ее возле арки…
— Я уже знаю об этом. Она провела ночь с одноклассником, — усмехнулся Ксандр и Иван успел заметить грусть, на одно короткое мгновение промелькнувшую, было, в его глазах
— Я не об этом.
— Тогда о чем?
— Я точно не знаю, как это объяснить, но меня волнует одно … маленькое обстоятельство.
— Какое обстоятельство? — Ксандр напрягся.
— Вчера, когда ты привез Лизи, произошло кое-что странное.
— Точнее. Ночью ни о каких странных обстоятельствах, ты не рассказывал.
— Просто… я не придал этому большого значения. Вначале. А сегодня, чем чаще я думаю об этом, тем больше это не дает покоя мне.
— И что же это?
— Обычно Лизи проходит арку за восемнадцать — двадцать секунд, — осторожно начал Иван, не глядя на Ксандра, но тот только приподнял одну бровь, ничего не понимая.
— И что?
— А вчера, когда ты высадил ее, она прошла ее за минуту двадцать секунд. Я чисто автоматически засек время, — попытался оправдаться Иван. — Когда она не вышла через минуту, я подождал немного и кинулся к арке, но не успел. Когда я подбежал, она уже выбиралась оттуда вся взлахмоченная и растрепанная, а также в грязи и сильно напуганная.
— Ну, это неудивительно, если вспомнить, сколько она выпила с друзьями и… обстоятельства нашего с ней разговора. Поэтому в ее состоянии ничего не обычного для меня нет.
— Вашего разговора? — переспросил Иван, и странная ревность кольнула его сердце. — О чем вы с ней говорили?