Эльфогеддон

— Это будет решать суд. Он состоится на следующей неделе, в среду. До этого момента Вы свободны.

— Свободен?

— Да. Под личную ответственность офицеров Фаутер и Камнегляда. Моррис! Останови запись!

— Так точно. Запись остановлена, — послышалось из-за двери закрытого кабинета, в котором находились мужчина в костюме и парень с пластырями на лице.

— Не для протокола. Мистер Хорс. Дамиан. Я верю тебе, но советую найти тех гномов, о которых ты говорил. Это склонит чашу правосудия в твою сторону. Только не делай глупостей. Это моя личная просьба. Я хорошо знал твоего отца в своё время, но наши пути разошлись.

— Спасибо, сэр…

— Гарри Аквадайн. Управляющий бункером номер тридцать восемь.

— Упра… Благодарю, сэр Аквадайн. Получается, я могу идти?

— Не совсем. Сначала тебя должна ещё раз осмотреть мисс Имар. А до завтрашнего утра я настойчиво рекомендую оставаться здесь.

— В участке службы безопасности? И это называется «свободен»?

— Дамиан. Ты не в участке, ты в здании Управления. Тебе будет предоставлена гостевая комната. Миссис Хорс уже предупредили. Не переживай, ей сообщили, что ты проходишь как свидетель. И прими мои соболезнования по поводу Джеки. Его обязательно вылечат! Моррис! Проводи нашего гостя.

— Постойте! Я могу ещё кое-что спросить?

— Да, спрашивай. Только побыстрее, у меня ещё много дел. Ты же понимаешь, что я разговариваю сейчас с тобой из уважения к твоему отцу. Всё же не каждый день удаётся помочь сыну человека, спасшего тебе жизнь на войне.

— Вы вместе служили? Отец никогда не рассказывал…

— Да. Я не хотел бы вспоминать те времена, слишком много боли они несут. Так что ты хотел узнать?

— Заражённые октоэнергией. Почему те, кого, как вы говорите, увезли в лечебницу, ни разу не связались с родными?

— Всё очень просто. Потому что там их вводят в искусственную кому, чтобы замедлить процесс распада тканей и сознания. Процедура очистки может занять год или два. Ты же не думаешь, что фотографии лежащих без сознания людей, подключённых к трубкам и аппаратам, успокоят кого-то? Тебе абсолютно нечего бояться. Наоборот, стоит радоваться, что в бункерах установлено достаточно продвинутое оборудование, чтобы диагностировать заражение на ранних стадиях. Ты, наверное, хотел спросить, какова вероятность ошибки. Ну что же, не ты первый, не ты последний. Вероятность ошибки нулевая. Знаешь, у меня была фотография того, что происходит с человеком, если не подвергнуть его терапии. Подожди здесь.

Мужчина вышел из комнаты. Дамиан же попытался вспомнить, как он здесь оказался. Последнее чёткое воспоминание — неподвижно лежащий на полу тролль Вильяно. Затем удар по голове. Темнота. Свет. Его куда-то несут. Снова темнота, опять свет. Несколько раз по кругу. Кто-то разговаривает. Вроде бы упоминается его имя, но это не точно. Лицо медсестры Карины Имар. Она представляется, и Дамиан сразу вспоминает имя. С ней он говорил утром по телефону. Она недовольна, что её выдернули с дежурства. Но, когда узнаёт, что перед ней сын Марчианны, слегка меняется в лице. Дамиан просит не говорить матери ни о чём. Ей нельзя нервничать, утверждает он. Карина только кивает, ничего не говоря.

Дальше киноплёнка памяти перестала перескакивать через зажёванные участки. После осмотра Дамиана отвели в другую комнаты, где он прождал около двух часов. По собственным ощущениям. А потом привели сюда. Всё это время Хорс был уверен, что он находится в участке службы безопасности. «Управление. Гарри Аквадайн. Сам управляющий. С чего такая честь? Неужели отец действительно спас его шкуру?» — думал Дамиан. Не то чтобы Петер Хорс любил трепаться про войну, но после нескольких стаканов чего-нибудь покрепче снисходил до рассказов о былом.

Скрипнула дверь — вернулся господин Аквадайн. Он вновь сел напротив Дамиана и положил на стол между ними фотокарточку. На ней было изображено некое гуманоидное существо. Тело существа было похожим на человеческое, и на этом сходства заканчивались. Розоватая полупрозрачная кожа, под которой виднелись внутренности. Вместо костей были… Красные кристаллы. Точно такие же, как те, из которых состояли вырастающие деревья во время катастрофы. Дамиан заморгал глазами. Он слишком хорошо помнил ту поездку.