— Извини, — сипло ответил Джонатан. — Я, это… типа прятался — на случай, если тебя отец привезет. Не хотел, чтобы он меня увидел.
Джессика закатила глаза.
— Он даже не знает, как ты выглядишь. И вообще, с тех пор как они с мамой решили, что я под домашним арестом только условно, он больше не такой параноик.
Как и следовало ожидать, папа зачел ей этот визит за еженедельное однократное освобождение из-за решетки. Но Джессика все же надеялась, что мама возьмет бразды правления в свои руки, когда придет с работы вечером. Если не слишком устанет.
Девочка подвела велик к провисшей веранде и как раз начала пристегивать его цепочкой к железным перилам.
— Это вовсе не обязательно, — сказал Джонатан.
Джессика просунула цепочку через спицы и защелкнула замок.
— Смейся, смейся. Привычки больших городов очень живучие. Кстати, хорошо, что со мной «Спиралевидный».
— «Спиралевидный»? Так зовут замок твоего велика?
— Тринадцать букв. И — предупреждаю твой вопрос — это слово означает «змеевидный».
Джонатан моргнул.
— «Змеевидный»? Это Десс придумала?
— А то! — Девочка посадила замочек на место.
Металлические звенья цепи извивались между спицами колеса совсем как змейка.
Когда она снова повернулась к Джонатану, тот шагнул вперед и заключил ее в долгие объятия. Джессика прижалась к его теплой крепкой груди. В полуночный час Джонатан был таким легким, хрупким в невесомости, словно его и не было вовсе. И хотя полночь дарила чудо полета, сам Джонатан в тайный час становился другим.
— Эй, ты как? Все хорошо? — спросил он.
— Конечно. Просто не выспалась. А ты? Неважно выглядишь.
Мальчик пожал плечами.
— Забыл вчера куртку захватить. Перемерз по дороге домой.
— Боже мой… — Она подняла на него глаза. — Совсем забыла…