Над нишей кровати в стене открылся лючок, за которым оказался компактный рихнер, провод от которого воткнули кабану в пятую точку. Тут же погас свет, а на противоположной стене открылся проектор.
«Инфотрагер», как здесь называли флешки, как это было вполне ожидаемо, содержал видеофайлы, а точнее, «фильмо-датэи», подписанные просто — 1-вид, 2-вид, 3-вид, 4-вид и 5-вид.
Он нажал на первое видео.
Зазвучала мрачная, неритмичная музыка. На кадре появились не то выцветшие, не то стилизованные под старину титры:
«Давидъ Линчукъ. Кролики».
— Восемьдесят девятый год… — расплылся в ностальгической улыбке Полянский. — Мой старый знакомый. Как давно это было!
На экране нарисовалась обстановка семейной квартиры с красно-чёрными обоями и паркетом, женщина в сером халате стояла и гладила бельё. На голове у неё была маска кролика с ушами. В комнату с закадровыми аплодисментами вошёл мужчина — в точно такой же маске.
Некоторое время между ними происходил диалог не то на польском, не то на украинском, не то на каком-то вымышленном славянском языке, после чего главная героиня скинула халат, оставшись полностью обнажённый, только в маске, и принялась заниматься с вошедшим оральным сексом. Музыка сменилась за трагическую, заиграли скрипки. Затем в комнате позади героини раскрылся шкаф, где оказался ещё один мужчина в маске кролика, только уже абсолютно голый. Он бодро шагнул к «крольчихе», и примерно на этом моменте Полянский переключил на следующее видео.
Всё ясно. Порнография. Мы провезли «запрещёнку». «Интересно», — подумалось мне. — «Кому за это может больше влететь — нам или Корнею Константиновичу?»
На титрах на этот раз отобразилось «Grüner Elefant». После титров возникли кадры не то замызганного подвала, не то вытрезвителя, но долго мы смотреть не стали. Полянский пробормотал что-то вроде:
— Не при дамах… нет, потом… skomplikowane, то есть, сложное кино.
— Я люблю сложное кино, — тихо сказала Вероника. — Но должна заметить, Роман Мойзешевич, что…
Я выразительно посмотрел на неё, и она замолчала.
— О, нет, не в том смысле, там… есть неприятные сцены. Вы позволите — я проверить оставшиеся два ленты?
— Конечно, это вполне вписывается в процедуру проверки товара, — кивнул я.
— Вообще-то не вписывается, — заметила Вероника. — Мы вообще не знали, что внутри будут фильм-датэи, да ещё и подпадающие под закон о нераспространении…
Мне хотелось бы поскорее закончить процесс, и я, хоть и предпочёл бы не командовать, но тут уже вынужден был перебить.
— Простите, ваше сиятельство, она у меня стажёр… первая командировка. Нет опыта работы с клиентами вроде вас.
Я взглянул на Веронику, мимикой изобразив не то сожаление, не то недовольство. Она замолчала. Полянский кивнул, переключил дальше. Высветилось что-то на сербском, и он снова тут же выключил, прокомментировав:
— Это новый фильм… тоже не стоит, там слишком… натуралистично.
ebooksa