Он привстал, неторопливо налил себе жидкого зелёного чаю, выпил, наблюдая за моей реакцией. Я уже почувствовал по тону беседы, что она готовилась заранее, и что будет достаточно долгой.
— Вы за последнюю неделю наворотили немало делов. Предположу, что из благих побуждений, и по незнанию.
— Вы про… То, что я лечил раненых луизианцев?
Евгений Максимович кивнул, изобразив на лице сожаление.
— По-человечески я восхищён вашей самоотвеженностью. Я готов представить, насколько это был грязный и тяжёлый труд. И неоправданно-дешёвый. И много кейтов сжирает, высасывает прямо.
Я не стал уточнять, что часть операций я произвёл, подзаряжаясь от камня-аккумулятора, который всё ещё держал в кармане, и кивнул. Примаков продолжил:
— К тому же, Луизиана пока что остаётся в зоне влияния Общества, входит в Прогрессивный Союз Наций, поэтому это всё — жизни наших прямых союзников в такой нелёгкий период военного конфликта… Но о вашем подвиге уже написал какой-то заштатный журналист в Руппертстауне, и поэтому ваш навык был… по достоинству оценён Северной Лигой. А у нас тут некоим образом мораторий на применение навыков, способных повлиять на ход боя.
— Вот дерьмо, — не выдержал я и тут же поправился. — Простите за мой французский. Я иногда забываю о том, что могу оказаться в гуще геополитики.
По правде сказать, я уже думал об этом в процессе врачевания — что это всё может оказаться не совсем по правилам. Как минимум половину солдат я вернул в строй полностью невредимыми, а одному снайперу даже отрастил обратно отстреленные пальцы, что могло повлиять на ход конфликта. Но, что называется, «что-то накатило» — спасти жизни и здоровье всех этих несчастных оказалось куда важнее каких-то геополитических вопросов.
Монолог консула продолжался.
— Я предполагаю, что у Лиги тоже есть свои лекари. Навык один из самых редких, но по всем признакам норвеги тоже им пользуются. С одним только отличием — те лечат ранения либо у высшего командного состава, либо у солдат, но за огромные деньги. То есть проблема в том, что вы всё делали практически задаром. Сколько вам платил господин Ротмистр за одну восстановительную операцию?
— Если разделить — около двух фунтов, ваше превосходительство, — прикинул я. — Не торговался, к тому же сказал, что пару женщин и стариков полечу бесплатно.
— То есть примерно пол-рубля. А сколько была такса в подобных операциях у Общества?
— От восьмидесяти рублей до пары тысяч.
— А тут ещё наценка за зону боевых действий… Значит, по самым скромным оценкам Луизианские вооружённые силы должны будут нам в районе двухсот-трёхсот тысяч. В общем, на перелёт дворянского класса вы заработали.
Господин консул хрипло рассмеялся.
— Стоп. Евгений Максимович. Я уже получил свои деньги. Кому-то я сделал это бесплатно. Мне ничего не нужно. Или вы хотите сказать, что стребуете эту сумму в счёт Общества?
— Я стребую эту сумму, чтобы у Лиги не возникало вопросов. Предоставлю бумаги и прочее. Чтобы попытаться замять конфликт, и чтобы публично показать, что ваши услуги стоили гигантских денег, как и у Лекарей. В противном случае — это будет выглядеть как игра не по правилам.
— Ваше превосходительство, вам виднее, что делать, — кивнул я. — Хорошо, если это достаточно, чтобы решить мою оплошность.
— Нет, увы, этого недостаточно, — раздражённо покачал он головой. — Вам по пути домой потребуется залететь в Дерендяевск, это Аляска, и задержаться на несколько часов. Туда прибудет из Винланда парламентёр от Лиги — он выдвинул личные условия, чтобы поспособствовать ускорению решения проблемы. Его условие — кого-то там вылечить из близких.