– Прошу прощения, но вынуждена отказаться, – покачала головой Рин. – Я все еще при исполнении. И все же… кажется, мое появление плохо сказалось на сегодняшнем вечере.
Она вытащила из рукава мешочек денег и отдала ему.
– Принесите всем посетителям тарелку рыбных нарезок в качестве моих извинений. Мне нужно идти.
Она кивнула ему и увела девушку прочь.
Хозяин таверны радостно улыбнулся и громко объявил:
– Щедрость молодой госпожи Миямото не знает границ! Эй, вы! Быстро несите всем нашим посетителям самые дорогие рыбные нарезки, и побыстрее! Госпожа Миямото таким образом выражает нам извинения!
– Госпожа очень щедра!
– Долгих лет молодой госпоже Миямото!
Все посетители тут же оживились и начали пить за здоровье Верховной жрицы.
Тем временем маги удивленно переглянулись, а затем уставились на Тому.
– Н-не смотрите на меня так…
Кажется, разговор предстоял довольно долгий.
Глава 12. Сквер памяти
Ночь накрыла Амирэн, погружая город в сон.
Во Дворце Правосудия было очень тихо. Можно было услышать лишь шорох шагов дежуривших солдат, которые разгуливали туда-сюда по коридорам.
К Джеку сон не приходил. Вампир лежал под одеялом, уставившись в потолок. Он отлично слышал тихое сопение спящего на соседней кровати Хиро, но сам в глубине души хотел, чтобы тот тоже не мог найти сна. Уж слишком скучно ему было.
Мысленно он начал прокручивать в голове разговор в таверне и то, что им поведал Тома.
– Не подумайте неправильно, госпожа Амира не любит увеселительные заведения, – начал оправдываться Тома. – Просто… это сложно объяснить. У госпожи было много причин молить Первого Сенатора не трогать квартал и стать его хозяйкой.
– Я, кажется, догадываюсь о них, – вздохнул Джек. – Это ради поддержки горожан, ведь так? Она с самого начала понимала, что в храме к ней особого уважения не будет, вот и закрепилась с помощью Квартала радостного отдыха, да? Люди были против его сноса, а поддержка самой дочери Сенатора стала для них спасением.
– Господин Джек, ваши слова близки к истине. На самом деле госпожа сделала это не столько для горожан, сколько для столичных солдат, – признался ему Тома.