Граф накинул на себя легчайший отвод глаз, когда собеседник прекрасно тебя видит, но почему-то не может сконцентрироваться на лице и точно не вспомнит его черты, даже во время допроса с мозгопотрошителем вроде профессора Линка. Пантелеев так и остался коноводом.
— Сегодня нет приёма! — телохранитель попытался захлопнуть дверь, но штабс-ротмистр всунул в проём башмак.
— Неотложное сообщение мистеру Моргану! У него случилась неприятность.
Детина миг или два раздумывал, согласиться ли, что его хозяин на сеансе у «стоматолога». Потом заявил:
— Ждите снаружи. Доложу.
Тышкевича это не устроило. Банальный хук, чуть усиленный порцией Энергии, отправил в забытьё, граф успел подхватить тело, чтоб, падая как шкаф с лестницы, тот не устроил грохот на весь дом.
— Пантелеев! Сэвидж! Верёвки, кляп. Я иду наверх.
Он усилил отвод глаз. Теперь второй охранник, спросивший, что стряслось на первом этаже, видел краем глаза поднимающуюся по ступенькам крупную мужскую фигуру, но отчего-то решил не присматриваться к ней.
Он получил обычную боксёрскую двойку — в печень и в челюсть, после чего граф распахнул дверь, из-за которой доносились звуки, что не спутать ни с чем.
Низко подглядывать за соитием… Поэтому он и не стал, прерывая сладкий апофеоз.
— Мистер Джон Морган! С санкции Третьего (охранного) Отделения КГБ объявляю вас арестованным по обвинению в государственной измене Российской Империи.
Надо было говорить по-русски, столь простой текст формулы ареста любой бы понял. Но чёртово плетение, не доведенное до ума, снова само переключилось на испанский. Его Морган-младший, видимо, знал не хуже английского. Во всяком случае, скатился со стоматологини и принялся одеваться. Видимо, решил, что демонстрацией покорности усыпил бдительность вошедшего. В руке Моргана появился револьвер.
Голая женщина, очевидно, та самая Линда Фрост, зажала уши ладонями, затем нырнула под одеяло.
Грохнули три выстрела. Любовничек изумлённо глянул на противника, не в силах разглядеть его лицо, но понимая: тот и не думает падать-умирать. Потом на револьвер, в который врезался огненный комочек, отчего ствол размяк и согнулся, а раскалившуюся рукоять пришлось выпустить из обожжённых пальцев.
Конечно, у семьи Морганов вдосталь денег, чтоб накупить любые амулеты, всех мало-мальски Одарённых обучить плетениям. Но, как убедились русские за время пребывания в Гаррисберге и в Питтсбурге, большинство обывателей в американской глубинке чуралось магии и прибегало к ней только в крайнем случае. Например, к целительской, если обычные пилюли не помогают. Оттого отвод глаз, щит от пуль и расплавивший оружие фаербол произвели должное впечатление.
— Испанский? Я догадался откуда ты, дьявольское отродье, — на том же языке прошипел Морган. — Ты с юга… Ничего, у отца есть друзья, что с вами поквитаются.
Юг. Монтеррей. Сейчас не время было это сопоставлять и анализировать.
Молодой буржуа вёл себя дерзко, нагло, несмотря на расплавленный пистолет. Без малейших признаков страха.
Вошли Львова и Пантелеев.
— Сеньорита! Отбросьте одеяло, под ним найдёте нагую женщину, — распорядился Виктор Сергеевич, не в силах переключиться с испанского. — Накиньте на неё что-нибудь и отведите синьору в соседнюю комнату. Второй охранник стреножен?