— С ним занимаются, — доложил Пантелеев, намекая на Сэвиджа и не называя имён вслух.
— Хорошо. Давайте спеленаем и этого красавца. Потом зададим ему несколько простых вопросов. Ответит правильно, возможно, сохраним ему жизнь.
— Так и знал, что это никакой нахрен не арест! Грёбаные мексиканские бандюки!
Джон натянул штаны. Тышкевич не препятствовал ему одеваться, только глянул — нет ли там амулетов. Чисто.
— Садись на кровать. Можешь даже прилечь — минуту назад тебе было на ней так хорошо, — начал штабс-ротмистр. — Но давай без шуток. Иначе следующий фаербол полетит тебе прямо в el bicho.
Рука американца инстинктивно дёрнулась, прикрывая причинное место. Мужчина опустился на самый краешек постели, не убирая пальцев с промежности.
— Какого дьявола? Что вам нужно?
— У тебя находятся люди из Нью-Йоркского института П. И. П. Выдай мне их всех. И все бумаги с их изобретениями.
Для подтверждения серьёзности намерений граф слепил ещё один небольшой шарик огня, вроде расплавившего револьвер, и тот медленно поплыл в сторону Моргана, распавшись с хлопком в полусажени.
— Ну?
— Хорошо… Отдам. Не всех. В Питтсбурге только один из них.
— Кто?
— О’Коннор. Титулярный советник из Абердина. Поляка у меня нет.
— Где он?
— Точно не знаю…
— Бумаги?
— В конторе. У меня в сейфе.
— Единственные экземпляры?
— Ну какие же единственные… Копии отправлены по предприятиям и лабораториям, где пытаются воплотить… Синьор! Если вы меня собираетесь убить, делайте это прямо сейчас. Но помните, вас найдут.
— Смерть тоже бывает разная, — Тышкевич тоже присел на кровать, на противоположный конец. — Например, тот же шарик огня начнёт путешествовать от развилки к сердцу. Раз за разом буду его останавливать и снимать мучительную боль, а вы, дабы отсрочить очередную порцию мучений, со слезами на глазах выболтаете очередные секреты. Вижу, мужества вам не занимать. Но такое ещё никто не выдержал. Затем шарик дойдёт до сердца, и я с вами попрощаюсь. А вы уже не попрощаетесь ни с кем. Начнём?