Старый английский барон

Лубьянович. С. 62—63; ср.: La Place. P. 64 (53).

261

Лубьянович. С. 34; ср.: «Il est vrai, qu’un service accidentel qu’elle en avoit reçu, l’avoit disposée en sa faveur» («Действительно, он расположил ее к себе благодаря случайной услуге, которую ей оказал». — La Place. P. 38 (32)).

262

См.: Лубьянович. С. 149—151. У Лапласа барон впервые с негодованием узнает о намерении Уэнлока сделаться его зятем: «Lui, mon gendre! — s’écria le baron. — A-t-il jamais dû s’en flatter! M’en a-t-il jamais témoigné quelque espoir?» («Он, моим зятем? — вскричал барон. — Ему никогда не следовало обольщаться на сей счет! Разве он когда-нибудь говорил мне, что питает какую-то надежду?» — La Place. P. 201 (154)) и т. д.

263

Лубьянович. С. 196.

264

Там же. С. 126.

265

Там же. С. 109.

266

Подробный перечень изданий романа Рив см. в изд.: Summers M. A Gothic Bibliography. N.Y.: Russell and Russell, 1964. P. 271, 449—450.

Комментарии

1

Вы… как и подобает дочери Ричардсона… — Самюэл Ричардсон (1689—1761) — знаменитый английский писатель эпохи Просвещения, автор психологических нравоописательных романов, литературный кумир К. Рив. Марта Бриджен — дочь Ричардсона и его второй жены, Элизабет Лик (1696—1773).

2

Эта повесть — литературный отпрыск «Замка Отранто»… написана на тот же сюжет в стремлении соединить всё наиболее притягательное и интересное, что свойственно старинному рыцарскому сказанию (the ancient Romance) и современному роману (the modern Novel)… — В предисловии ко второму изданию «Замка Отранто» Уолпол писал: «В этом произведении была сделана попытка соединить черты средневекового и современного романов (two kinds of romance, the ancient and the modern). В средневековом романе все было фантастичным и неправдоподобным. Современный же роман всегда имеет своей целью верное воспроизведение Природы, и в некоторых случаях оно действительно было достигнуто. В вымысле нет недостатка и ныне; однако богатые возможности воображения теперь строго ограничены рамками обыденной жизни. Но если в новом романе Природа сковала фантазию, она лишь взяла реванш за то, что ею полностью пренебрегали в старинных романах. ‹…› Автор произведения, следующего за этим предисловием, счел возможным примирить названные два вида романа. Не желая стеснять силу воображения и препятствовать его свободным блужданиям в необъятном царстве вымысла ради создания особо занятных положений, автор вместе с тем хотел изобразить действующих в его трагической истории смертных согласно с законами правдоподобия; иначе говоря, заставить их думать, говорить и поступать так, как естественно было бы для всякого человека, оказавшегося в необычайных обстоятельствах» (Уолпол 2011: 49—50; Walpole Н. The Castle of Otranto: A Gothic Story / Ed. by Wilmarth S. Lewis; with a New Introduction and Notes by Emma J. Clery. Oxford; N.Y.: Oxford University Press, 1998. P. 9—10). Подробнее о дихотомии «romance/novel» см. в статье С. А. Антонова, наст. изд.

3

…она названа «готической повестью», поскольку рисует картину готических времен и нравов. — См. в статье С. А. Антонова, наст. изд.