— Я спрашиваю, пить хочешь? Разве это сложно понять? — Пауза. — На, выпей.
Беру стакан, смотрю на него, перевожу взгляд на Уорнера, потом на стены.
Наверное, я сошла с ума.
Уорнер громко вздыхает.
— С тобой случился обморок. По-моему, тебе надо поесть, хоть я и не врач. — Он помолчал. — Слишком много напряжения в первый день. Это моя ошибка.
— Почему ты обо мне так заботишься?
Его удивление поразило меня.
— Потому что ты мне небезразлична, — отвечает он.
— Небезразлична? — Онемение тела понемногу отступает. Давление растет, гнев прорывается в сознание. — Из-за тебя я чуть не убила Дженкинса!
— Но не убила же…
— Меня били твои солдаты! Ты держишь меня здесь, как заключенную! Угрожаешь мне смертью! Не даешь никакой свободы и утверждаешь, что я тебе небезразлична? — Я едва не выплескиваю воду из стакана ему в лицо. — Ты чудовище!
Уорнер отворачивается — мне виден только его профиль, сжимает руки, словно размышляет, касается губ.
— Я только пытаюсь тебе помочь.
— Ложь.
Он задумчиво кивнул:
— Да, большую часть времени — да.
— Я не хочу здесь оставаться, не хочу быть твоим экспериментом. Отпусти меня!
— Нет. — Он встал. — Боюсь, этого я не могу сделать.
— Почему?
— Потому что не могу. Мне… — Он потянул перчатки за пальцы, кашлянул и зачем-то посмотрел на потолок. — Ты мне нужна.