Когда он покрывал ее пальцы и запястья нежными поцелуями, она смотрела ему в лицо. Представляя, как будет его убивать.
Ее ненависть достигла той высоты, когда бурлящая лава становится холодным пеплом. Если бы сейчас в ее руках оказался нож, она убила бы, не раздумывая. Хотя нет. Теперь Оникс недостаточно было просто всадить клинок в живое сердце. Теперь она хотела большего… Она хотела отомстить.
Женское тело послушницы оказалось куда слабее закаленного тела аида. И Оникс заснула. В его объятиях, потому что Лавьер не хотел отпускать ее ни на минуту. Но усталость все же взяла свое, и под утро девушка просто отключилась.
Аид не спал. Так и держал ее в своих руках, жмурясь от удовольствия, прикасаясь губами к ней, спящей, осторожно, стараясь не разбудить. Понимая, что она устала. Ожидая ее пробуждения. И при этом Лавьер думал, как поступить дальше.
То, что он не отдаст Оникс Владыке, стало для него очевидным. Принимая решение, аид уже не задумывался над его правильностью, не терзался сомнениями. Он рассматривал варианты, как с наименьшими потерями осуществить задуманное.
Во-первых, Оникс надо спрятать. А прежде всего устранить всех, кто знает о ней и может донести. Аид вынес приговор своим людям, нежно целуя девушку в висок. Вынес без сожаления, хотя каждый из трех Сумеречных псов долгие годы верой и правдой служил своему господину. Но для Лавьера они уже были мертвы. Все, что угрожает раяне, должно быть уничтожено.
Псы знали, псы должны умереть.
Его тело отдыхало, нежилось прикосновением к коже Оникс, а разум работал слаженно и четко, без малейшего сбоя и отвлечения. Убивать сразу аид не собирался, псы еще нужны были ему в дороге. Слишком часты стали покушения на него. Но возле Темного Града он избавится от сопровождающих и свернет в сторону Синих Скал. Пришла пора навестить родные пенаты.
Ран Лавьер улыбался.
Оникс проснулась, но глаз не открыла. Ее тело болело. Это была странная боль, непривычная и оттого пугающая. Она полежала, вспоминая. Все произошедшее всплыло в памяти, сознание легко нарисовало картины прошедшей ночи. Отвратительной, грязной, унизительной ночи, когда аид все же сделал то, что хотел. Хотя что такое насилие? Когда он первый раз изнасиловал ее? Тогда, когда раздел и рассматривал тело послушницы? Или тогда, когда ласкал в воде, заставляя ее против воли принимать его ласки? Или этой ночью, когда лишил ее невинности?
Что такое насилие, какими мерками мерить?
Оникс не знала.
Ее душа и разум застыли, покрылись льдом, оберегая хрупкое сознание от сумасшествия. В ней боролись инстинкт самосохранения, приказывающий забыть, не думать, не вспоминать и холодная разрушительная ненависть, требующая убить, уничтожить, растоптать!
– Я знаю, что ты не спишь. – Горячее дыхание на виске, теплые губы мужчины. – Посмотри на меня, Оникс.
Девушка открыла глаза.
Аид смотрел на нее. Его глаза были так близко, а руки и ноги оплетали девушку, сжимали в своих объятиях, не отпускали. Он улыбнулся, когда Оникс открыла глаза.
– Проснулась, соня? Оникс. Оникс, – он перекатывал ее имя на языке, словно лакомство.
Она смотрела на него и молчала. Лавьер нахмурился. И впился ей в распухшие губы, сильно, почти до боли.
– Скажи: «Доброе утро, Ран», – прошептал он, оторвавшись от нее.
Оникс отвернулась, попыталась вырваться, но аид лишь сжал крепче и улыбнулся.
ebooksa