Аид оценил расстояние. Для арбалетного болта далеко. Но его жеребец несся все быстрее, почти хрипя, но уверенно сокращая расстояние. Еще немножко…
«…Ран»
Голос прошелестел в его голове так тихо, что он даже не сразу понял, что это отголосок крови, а не воспоминание. Раяна. Это был ее голос… Остаточное явление связи крови, которую он влил в нее, пытаясь скрыть запах лори. Лавьер слышал, что так бывает, что связь крови порой оказывается такой сильной, что маг может услышать голос и эмоции связанного даже мысленно. Но на себе никогда не испытывал.
И вот сейчас этот тихий голос, даже не шепот, шелест, еле уловимый за стуком крови в висках. И все же явный. И в этом голосе Лавьер четко различил отчаяние и боль, и на миг его обдало жаром, и он почувствовал гарь, почти задохнулся от дыма. Это длилось лишь миг, и снова все исчезло, словно и не было, словно показалось.
Темная фигура всадника на горизонте. Еще пару лье, и арбалетный болт, выпущенный аидом, пробьет круп коня под беглецом, и тот свалится в грязь дороги. Пару лье…
Ран Лавьер развернул рысака и ударил пятками, заставляя его уже почти лететь над землей, туда, где полыхало пламя пожара.
Обратное расстояние он преодолел еще быстрее, но аиду казалось, что конь несется слишком медленно, и когда жеребец влетел во двор горящего дома, у него на морде была пена, а бока разодраны металлическими пластинами сапог аида. Лавьер спрыгнул на землю еще до того, как конь остановился.
По двору метались люди, навстречу кинулся Ленар.
– Господин, мы не смогли погасить… слишком сильное пламя… не гаснет от воды! И я не смог вынести раяну!
Лавьер не остановился, слушая стража, внимательно осматривая горящие балки крыши, которые вот-вот грозили обвалиться. Он не винил Сумеречного, никто не смог бы вывести раяну из дома, к которому она привязана арканом, кроме самого аида.
Входная дверь горела, перекрытие у входа обвалилось.
Аид быстро сдернул плащ, окунул его в кадушку с грязной дождевой водой и, снова надев, побежал ко входу, отбросив Ленара, который пытался его остановить.
Внутри не было воздуха, только дым, гарь и пламя, с треском пожирающее помещение.
– Оникс!
Девушка не отзывалась. Лавьер закрыл мокрой тканью лицо, оставив только глаза, и быстро стал осматривать помещение, не находя раяну.
– Оникс! Да где же ты…
Наверху затрещало, и посыпались искры. Аид отпрыгнул и только благодаря своему тренированному слуху различил тихий стон в углу, за кучей какого-то горящего тряпья. Он рванул туда. Оникс была без сознания, но цела, только кончики кос тлели, и сама девушка была вся покрыта копотью. Она лежала под мокрым покрывалом, и поэтому аид не заметил ее сразу.
Он прижал ее к себе и выбежал из дома в тот момент, когда крыша все-таки не выдержала жара и обвалилась вниз.
Оникс очнулась от холодной воды, которой брызгали ей в лицо. Закашляла, судорожно глотая холодный воздух, открыла глаза. Лавьер держал ее на руках, сидя на бревне возле ограды, и пытался привести в чувство. Прижал кружку с водой к ее губам, и Оникс жадно напилась, чувствуя, как ее колотит озноб.
Аид поднял глаза на подошедшего Ленара.