– Что это?
Худенькая девушка осторожно выглянула в окно. Высовываться было опасно, снаружи долетали болты и камни, осколки разбитого витражного стекла усыпали пол.
– Стена… – прошептала девушка. – Она… рушится!
Общий стон отчаяния потряс зал. Стражи мгновенно окружили Оникс.
– Светлейшая, вы должны покинуть дворец. Немедленно.
– Нет, – раяна окинула взглядом перепуганных женщин и детей, что сбились в кучу. – Я никуда не пойду.
– Но повелительница! – страж шагнул ближе, сжимая рукоять клинка. Прикасаться к Светлейшей было строжайше запрещено, и он колебался, не зная, как поступить. – Вы должны уйти! За пределами дворца ждет вооруженный отряд! Здесь небезопасно оставаться.
Оникс окинула его раздраженным взглядом.
– Лучше помогите дотащить тот шкаф!
– Это бесполезно! Повелительница, прошу вас!
Псы нервничали, озирались, но Оникс пока не трогали, лишь окружили, подталкивая к лестнице. Мальчишка снова всхлипнул, прячась за юбку матери-кухарки.
– Отойдите от меня! – разозлилась Оникс. – Я покину этот зал тогда, когда сама решу! Хватит мне приказывать!
– Но Светлейшая! Это ради вашей безопасности! Верховный велел…
Дверь вздрогнула от удара, женщины взвизгнули.
– Повелительница, прошу вас!
Стражи переглянулись, взяли Оникс в кольцо. Тот, что разговаривал с ней, поднял ладонь, и раяна нутром почувствовала подвох. Уведут… Силой! Как угодно, но выполнят приказ своего командующего. Для этих псов один закон – Ран Лавьер. А она – всего лишь объект охраны.
Оникс знала, почему ее так стремятся поместить в безопасное место. Она была далеко не глупа. Помимо императора, существует совет, а также другие королевства, что могут воспользоваться отсутствием законной власти. А она – признанная повелительница. Ее права подтвердили жрецы, никто теперь этого не оспорит. Кто оспорит – того убьют. А простой люд пойдет на войну с именем раяны на устах и под ее флагами, пойдет защищать свою Светлейшую, не зная о том, что она лишь пешка в этой игре.
Вот только самой Оникс слишком надоело быть пешкой.
– Стоять! – крикнула Оникс.
Дверь уже трещала, из обитой железом створки летели острые щепки. Женщины сжимали топоры и ножи, разливалась на лицах смертельная бледность.