Эта новость заставляет меня сесть.
— Что?
Моя реакция вызвала ее смех. Какой естественный звук, как он не вписывается в трагедию последних двух дней.
— Я так и думала, что ты удивишься. Послушай, что бы тут дальше ни произошло, ничего хорошего не будет. Балекин — негодяй. И, кроме того, он тупой. Ты бы слышала, как отец ругался по дороге домой. Просто давай убежим.
— Что насчет Тарин? — интересуюсь я.
— Я уже спрашивала у нее и не могу сказать, что она согласна бежать с нами. Хочу, чтобы ты дала мне свой ответ. Послушай, Джуд. Я знаю, что у тебя есть секреты. Ты почему-то болеешь. Ты стала бледнее и похудела, и глаза как-то странно блестят.
— Я в порядке, — возражаю я.
— Лжешь, — отвечает она, но без особого пыла. — Я знаю, что ты застряла здесь, в Волшебной стране, из-за меня. Понимаю, что все самое дерьмовое в твоей жизни случилось тоже из-за меня. По доброте своей ты никогда не говорила об этом, но я все знаю. Тебе пришлось превратиться во что-то другое, и ты это сделала. Я иногда смотрю на тебя и думаю, а помнишь ли ты, что значит быть человеком.
Не знаю, как относиться к ее словам — комплимент и оскорбление в одном предложении. Но в подтексте звучит какое-то пророчество.
— Ты здесь прижилась лучше, чем я, — продолжает Виви. — Но готова поклясться, что тебе это чего-то стоит.
С трудом представляю себе жизнь, которую могла бы вести там — жизнь без волшебства. Ходила бы в обычную школу, изучала обычные предметы. Там у меня были бы живы отец и мать, а моя старшая сестра считалась бы довольно странной. Я не была бы такой раздражительной. И на моих руках не осталось бы крови. Я рисую себе этот мир и чувствую странное напряжение во всем теле, а желудок сводит спазмом.
Паника охватывает меня.
Когда за той Джуд приходили волки, то они ее сразу съедали, а приходили они всегда. Меня пугает сама мысль о том, что я была такой уязвимой. Но теперь я уверенно следую по тропе, на которой сама превращусь в волчицу. Какая-то неотъемлемая составная часть прежней Джуд утеряна безвозвратно. Виви права; мне приходится платить за то, какой я стала. Только не знаю чем. Не знаю, могу ли повернуть назад. Даже не знаю, хочу ли.
Но, вероятно, могла бы попробовать.
— Что мы станем делать в мире смертных? — задаю я ей вопрос.
Виви улыбается и подталкивает ко мне тарелку с бутербродом.
— Ходить в кино. Ездить по городам. Научимся водить машину. Очень многие из фейри не появляются при Дворе и не занимаются политикой. Мы можем жить как захотим. На чердаке. На дереве. Где захочешь.
— С Хизер? — беру бутерброд и откусываю большой кусок. Ломтики баранины с квашеной зеленью одуванчика. В животе у меня урчит.
— Надеюсь, — отвечает она. — Поможешь мне объяснить ей, что к чему.
До меня впервые доходит, что она, сама того не зная, бежит не для того, чтобы жить по-человечески. Она полагает, что мы станем жить как лесные феи среди смертных, но не с ними. Будем снимать сливки с их чашек и таскать монетки из карманов. Но не станем устраиваться на нудную работу и оседать на одном месте. По крайней мере, она не станет.