Все смотрят на меня как-то странно, словно никогда такого белья не видели. А еще все вокруг сияет и блестит, так что, если смотреть долго, начинает болеть голова.
Какое мягкое у меня тело, как покачиваются груди, вот если бы не мозоли на руках... Под ногами теплая земля, мягкая трава щекочет голые подошвы.
— Я — красивая, да? — Мне интересно знать мнение Никасии.
— Нет, — отрезает она, бросая взгляд на Валериана, и поднимает что-то с земли. — Ты совсем не такая, как мы. — Слышать такое неприятно, но я не удивлена. Рядом с ними любая покажется бледной тенью, смазанным отражением отражения.
Валериан показывает на висящие у меня на шее бусы: высушенные красные ягоды, нанизанные на длинную серебряную цепочку.
— Это тоже надо снять.
Я заговорщически ему киваю.
— Ты прав, они мне больше ни к чему.
Никасия улыбается и протягивает руку с какой-то золотистой штукой. Присмотревшись, вижу, что это грязные, растоптанные остатки яблока.
— Давай оближи мне ладони. Ты ведь не против, да? Только сделай это, стоя на коленях.
По кружку одноклассников ветерком проносятся хихиканья и ахи. Они хотят, чтобы я сделала это. А я хочу, чтобы они были довольны и счастливы. Так же довольны и счастливы, как я. И меня
снова манит и влечет вкус яблока. Ползу к Никасии и тут...
— Нет, — передо мной встает Кардан, и его звенящий голос звучит немного неровно. Другие расступаются, дают ему пройти. Он сбрасывает мягкий кожаный сапог и выставляет вперед бледную ногу. — Джуд подползет сюда и поцелует мою ногу. Она сказала, что хочет поцеловать нас всех. Как-никак ее принц все же я.
Снова смеюсь. Даже не знаю, почему я раньше не смеялась так часто. Все такое чудесное, такое удивительное.
Смотрю на Кардана и вижу — с ним что-то не так. В его глазах пламя гнева, желания и, может быть, даже стыда. Мгновением позже он моргает, и на лицо возвращается обычное выражение холодной самоуверенности.
— Ну? Побыстрее, — торопит он. — Поцелуй ногу и скажи, какой я великий и как ты мной восхищаешься.
— Хватит, — резко вмешивается Локк и, взяв меня за руку, поднимает на ноги. — Я отведу ее домой.
— Неужели? — Кардан вскидывает брови. — Только сейчас собрался? Интересное выбрал время. Любишь пробовать, да перебрать не хочешь.
— Мне не нравится, когда ты такой, — понизив голос, говорит Локк.
Кардан вытаскивает из лацкана булавку, изящную, тонкой работы вещицу в форме желудя с дубовым листком. В голове мелькает шальная мысль, что он отдаст булавку Локку, чтобы тот не забирал меня отсюда. План Локка представляется мне совершенно невозможным.