….В следующем купе также было пусто. Казалось, что теперь весь поезд пуст. Нет, не то, чтобы он стал таким. Он всегда был пустым. Механически-электрические существо, несущееся через пустоту, и на его борту — всего лишь три живых души. Полная, абсолютная, пустота. И так будет вечно. Лишь иногда, в ужасные темные вечера, эта громадина вдруг будет выскакивать из мглы, пугая прохожих….. спустя сто лет…. Спустя — двести лет.
Может — это уже случилось? И годы пронеслись? Не то же ли самое случилось в начале 20-го века в Италии?
Однако, купе было не таким уж и пустым. Видимо, люди здесь оставались до последнего. Их отпечатки были на стенах. Неизвестная сила превратила их в яркие отчетливые тени. Их лица выражали самую страшную боль, какая только возможна.
Аня стояла, прикрыв рот рукой. Она не могла говорить.
— Все это тоже создано специально, — сказал Петькин.
— Угу, — ответил Костя задумчиво.
— Должно быть что-то, что бы задевало психику. Заметьте, это напоминает какую-то картину.
— Крик, — сказал Костя.
— Что?
— Крик. Эдвард Мунк.
— А……
— Я не думаю, что это искусственно. Что испарило этих людей. Я думаю, оно вошло через двери и испарили их взглядом.
— Вот видишь, — сказал Саша, — оно на тебя действует, — этого они и хотели добиться. Тотальный контроль.
— Тотальный?
— Плотный.
— Я тебя не понимаю.
— Йоу, амиго, — было видно, что к Петькину возвращается его привычная самоотверженность, — ты ничего не понимаешь. Знаешь, в чем сила?
— Ну, и…..
— Паркур, йо! Настоящий рэп.
— Сашь, мне кажется, здесь это неуместно, — произнесла Аня.